Я несколько распространился в описании этого дня, потому что таков был всегдашний порядок движения отряда. Можно упрекнуть Вельяминова только разве в несколько излишней методичности. Вообще горцы сравнивали наши экспедиции с грозовою тучею, которая пройдет полосой, наделает шуму и разорений и умчится, не оставив прочных следов. Кажется, они правы.
День 9 мая 1837 года нам обошелся не дешево. У нас убито и ранено было 50 человек, и, сверх того, ранены полковник Кашутин и несколько офицеров. Кашутина положили в карету, которую Вельяминов всегда возил при отряде, на случай своей болезни или раны. К этой карете ежедневно наряжалась сотня черноморцев для вытаскивания на руках в трудных местах, которые в горном и бездорожном крае часто встречаются.
На следующий день мы пришли в укрепление Абинское, почти без перестрелки. Это показывало, что накануне горцы имели большую потерю. Следующий переход был к укреплению Николаевскому при впадении Атакуафа в Абин. Здесь отряд уже вошел в предгорья, покрытые лиственным лесом, преимущественно дубом и берестом. Перестрелка в этот и последующие дни до Геленджика была незначительна, конечно, потому, что горцы привыкли уже к движению отряда по этому направлению и знали безвредность для них этих движений. Но в первый год тут были жаркие дела: одна местность на наших картах названа Гвардейскою Поляной, потому что тут в 1835 году было убито и ранено несколько гвардейских офицеров.
Укрепление Абинское было выстроено на левом берегу реки Абин и на равнине совершенно открытой. Оно составляло правильный пятибастионный форт высокой профили, с палисадами во рву. Гарнизон его состоял тогда из трех рот пехоты и полусотни конных казаков. Укрепление Николаевское было такой же постройки, но гораздо меньше и имело гарнизону одну роту. Оно было окружено горами, от которых внутреннее пространство было по возможности дефилировано. В окрестностях горцы имели две или три старые турецких пушки, которые они иногда привозили на горы и стреляли ядрами по укреплению, не делая особенного вреда, но держа гарнизон в беспрестанной тревоге. Оба эти укрепления имели сообщение с Черноморией только раза два в год, когда им привозили годичное продовольствие, под прикрытием сильного отряда. Во все остальное время между Абинским и Николаевским укреплениями сообщение было возможно только через лазутчиков. Беспрестанные тревоги, плохое продовольствие, недостаток свежего мяса, томительная скука, близость болот, лихорадочный климат — все это порождало в гарнизоне болезни, оканчивавшиеся обыкновенно цингою. Потеря в людях ежегодно была огромная. Эти укрепления считались ссылочными по преимуществу. Естественно будет спросить, какая же была польза от этих укреплений, предположенных самоуверенною посредственностью и утвержденных против мнения Вельяминова лицом, которого совершенное незнание края можно видеть между прочим из следующих примеров. В 1835 году Вельяминов представлял подробный проект[62] о покорении горцев западной стороны Кавказа, в основании весьма рациональный, но сильно отзывающийся математическим складом его ума. Он предлагал построить укрепления на Иле и других главных притоках Кубани, сделать их складочными пунктами, из которых отряды могли бы действовать вверх по долинам рек и таким образом очистить пространство по северному скату Кавказа; на южном же склоне стесненное население не найдет возможности к существованию и должно будет покориться. Государь Николай Павлович нашел все это основательным, но не разрешил, «потому что это помешает окончательному покорению горцев в сем году». В 1835 же году Вельяминову сообщена высочайшая собственноручная резолюция на одном его рапорте: «Дать горцам хороший урок, чтобы они на первых порах обожглись». Этот урок, вероятно, предполагалось дать постройкой Николаевского укрепления, над которым горцы не могли не смеяться. Наконец, когда решено было построить ряд укреплений по восточному берегу Черного моря, Вельяминову высочайше повелено было послать из Геленджика один батальон по берегу навстречу другого батальона, который будет послан из Гагр. Эти батальоны должны были пройти по всему берегу и возвратиться к своим отрядам, «дабы получить ясное понятие о топографии этого края». Вельяминов, конечно, этого не исполнил, потому что посланный им батальон был бы истреблен никак не далее следующего дня по выходе. Я уже не говорю о том, что Министерство финансов предлагало устроить по всему берегу таможенные посты для воспрепятствования ввозу контрабанды в наши пределы… В Петербурге и не подозревали, что мы имеем здесь дело с полумиллионным горным населением, никогда не знавшим над собою власти, храбрым, воинственным и которое, в своих горных заросших лесом трущобах, на каждом шагу имеет сильные, природные крепости. Там еще думали, что черкесы не более как возмутившиеся русские подданные, уступленные России их законным повелителем султаном по Адрианопольскому трактату!
62
В 1833 Вельяминов составил очередную записку, в которой излагал свое понимание методов ведения Кавказской войны. Основная мысль записки состояла в том, чтобы продвигаться вперед медленно, но безостановочно, заселяя завоеванные пространства переселенцами из внутренних губерний и казаками. Среди конкретных мероприятий, предложенных Вельяминовым, было лишение горцев пастбищ (и вместе с тем лошадей для набегов), уничтожение полей горцев в течение нескольких лет подряд, изъятие оружия у горцев, постройка Черноморской береговой линии с целью прервать сношения с Турцией.