Они покружились еще минуту, и Филипп поймал ее взгляд. Уголок его губ приподнялся, глаза загорелись от смеха. Она больше всего любила в нем этот смех в глазах. Это указывало, что связь между ними сильна. Это видели все, но понимала только она.
Через миг они затерялись в толпе танцующих, и Марен сдалась, понимая, что ей светит одинокий вечер. Но так было лучше, чем слушать насмешки от Киры и ее подруг. То ее платье было не достаточно хорошим, то ей не хватало образования для высшего круга, то не хватало изящества, то они придумывали что-нибудь еще.
Марен прошла в тихий угол комнаты и села на пустой стул, стараясь не думать о Филиппе, танцующем с Кирой. И не думать о пропавшем отце и лорде Керне.
— Ты так сильно не любишь эти ночи, что вообще не танцуешь?
Ее сердце ёкнуло, она посмотрела на Филиппа, удивительно красивом в черном и серебряном, глядящего на нее с хитрой улыбкой.
Она не дала себе обнять его, только слабо улыбнулась.
— Может, мне важно, с кем танцевать.
Он обхватил ее ладонь.
— Тогда тебе повезло. Я — идеальный партнер.
Она не сдержалась и рассмеялась. Он звучал так официально, так не похоже на Филиппа, которого она знала почти всю жизнь. Было сложно воспринимать его всерьез, и она пыталась сдержать широкую улыбку на лице.
— Я искала не идеального партнера, — сказала она, сдерживая себя. — Я искала правильного.
Он посмотрел на нее, тепло в глазах поражало ее сильнее, чем она признавалась.
— О, я точно правильный. Как можно сомневаться? — он шагнул к танцполу и потащил ее за собой. — Я видел, что ты танцевала с королем. Значит, ты простила его за то, что он дергал тебя за косы.
Она улыбнулась.
— Если я правильно помню, ты тоже меня дергал за косы. Раньше Дарика. Он делал так до того…
— Как Керн убил его родителей.
Она кивнула. До этого. Это было ключевое слово. После все изменилось. Королевство окутал постоянный страх. И хотя Дарик поклялся отомстить за смерть родителей, ушло два года и все маги, чтобы он нашел Керна и запечатал его в гробнице умирать. Если темные маги умирали.
Это было шесть лет назад. Шесть лет мира.
Филипп накрыл ее ладонь своей, словно читал ее мысли.
— Нам не нужно больше переживать из-за Керна.
— Мой отец не ушел бы так неожиданно без причины.
— Он осторожничает, — сказал Филипп. — Ты можешь его винить?
Она не могла. Она видела, что Керн умел делать, его силу. Она видела, как страдал тогда шестнадцатилетний Дарик, пока собирал королевство по частям после гибели короля и королевы. Редкие видели его боле или знали, как Дарик отчаивался. Они видели юного короля, который яростно защищал королевство.
Марен видела. Она видела, как Дарик один смотрел на королевство, не скрывая слезы.
— Марен, — Филипп сжал ее руку. — Керн все еще в той гробнице.
— Надолго ли? Лучше бы Дарик его казнил.
— Твой отец отговорил его.
Она вздохнула.
— Знаю. Не понимаю, почему.
Музыка заиграла, прерывая разговор, но после танца Филипп не отпустил ее руку.
— Хочешь куда-нибудь пойти?
Она кивнула, все еще поражаясь, что он выбрал ее. Они всегда были друзьями, но год назад он сказал ей, что любит ее. Они впервые поцеловались. Шесть месяцев спустя он попросил у ее отца разрешение на брак, но получил отказ, хотя Филипп был как сын. Ее отец не объяснил им, Марен не хотела спорить. Ей было всего семнадцать. Еще было время.
Филипп протянул руку, и они прошли к дверце, что вела в сады.
Он повел ее по тропе к скамейке, откуда открывался вид на озеро замка.
Они сели, он не отпустил ее руку. Он отклонился, скрестил ноги перед собой и выдохнул.
— Что-то не так? — спросила она.
Он покачал головой.
— Нет, просто наслаждаюсь моментом. Луна, вид. Общество.
Марен улыбнулась и опустила голову на его плечо, он обвил рукой ее плечи и притянул ближе.
— Как твое обучение? — спросила она.
Ему было всего двадцать, но Филипп уже стал восходящей звездой стражи. Она часто видела его имя в отчетах на столе отца. Она даже сбегала с уроков, чтобы посмотреть, как он тренируется с другими солдатами. Больше всего она любила сражения на мечах. Филипп был быстрым и легким. Он побеждал почти всегда, даже если противник был опытным.
— Даже лучше, чем я думал, — сказал он. — Я словно нашел свое место. Я в этом хорош, Марен. Правда, — он замолчал, она ощутила его смятение. — Теперь ты рассмеешься и скажешь, что я выхваляюсь.