Один из стражей опустился рядом с ней, посветил на ее лицо и выдохнул.
— Отпустите ее, — он протянул ей руку и поднял.
— Мне нужно увидеть короля Дарика, — сказала она. — Сейчас.
Страж кивнул, рявкнул приказы людям за собой, чтобы они оставались на месте.
Они пошли по влажным извилистым коридорам, пока не остановились перед большим залом.
— Я знаю, куда идти, — скала она и толкнула двери.
Дарик был за столом с советниками, едва взглянул в ее сторону, когда двери задели камень. Но потом он обернулся, поспешил к ней и обнял.
— Я думал, ты умерла, — прошептал он. — Адаре так думала, — он обнял ее крепче на миг, а потом отошел, провел пальцем по ее щеке, и она скривилась. — Что случилось?
Она даже не заметила рану, которую получила в борьбе с мужчинами, могла лишь представить свой вид. В синяках, со спутанными волосами и в мятом платье. Но она не могла сказать ему правду. Не могла. Не могла увидеть ужас в его глазах, добавить ему тревог.
— Ничего, — сказала она. — Пустяки. Я упала в темноте, пытаясь найти скрытую дверь.
Его плечи немного расслабились, а потом он посмотрел ей в глаза.
— Что ты узнала?
— Никто из королей не поможет, — тихо сказала она. — Они заключили сделку с Керном ради своей безопасности.
Дарик побелел, но не опустил голову.
Она замолчала, зная, что дальше — хуже.
— Керн в лагере. Я видела его. Он хочет устроить осаду, пока все не умрут.
Плечи Дарика опустились.
— Когда?
— Этой ночью.
Он повернулся к советникам, его лицо стало старше, он быстро заговорил с ними.
А потом снова посмотрел ей в глаза.
— А насчет другого?
— Лучше, — сказала она. — Не как прежде, но лучше.
Он печально улыбнулся.
Через миг раздался грохот, земля под ногами задрожала.
Началось.
Семь
Марен надоело спорить. Они планировали всю неделю, но толком ничего не достигли.
Она склонилась к Дарику.
— Ты все еще рад, что оставил тут некоторых лордов? Мы больше спорим, чем делаем. И нам приходится слушать это… — она вскинула руки. — Ужасно долго.
— Я задержал их не из-за помощи.
— Знаю, — сказала она. — Ты задержал их, чтобы они не предали тебя, уйдя к Керну.
Он вздохнул.
— Но я допустил, чтобы Бьюмонт и Алтон ушли с группой на юге. И Монтагю там. Он уже нас предал.
— Но Бьюмонт, Алтон и южная группа не пойдут к Керну, — она замолчала, Дарик нахмурился. — Не пойдут. Они не хотят быть подданными. Они будут доступны, их земли нам нужны.
— Но придется сражаться, — сказал Дарик. — Тем более, они придут собирать обломки, когда все это кончится.
— Будто Керн позволит. Они не самые умные.
— Нам не нужны умные, — она скривилась, ожидая воплей. — Нам нужны тихие.
Он почти улыбнулся, что радовало. После потери ребенка и в осаде Дарик не был прежним. Он пришел в себя, когда его отца убили, но это было заслугой Адаре. А теперь они с Адаре жили как в кошмаре. Но он не мог думать о личной боли. Ему нужно было удержать королевство целым.
— Думаю, на сегодня мы закончили. Да?
Она кивнула, он встал, призвал всех к вниманию — перебил споры. А потом отпустил лордов и опустился на место.
— Зато на этих встречах есть ты, — он провел рукой по лицу. — Девушка на Совете. Даже если бы ты не была такой, не узнала столько от отца, даже если бы ты мне не помогала, я бы сделал это, лишь бы увидеть их лица.
— Жаль, это временно. Ты знаешь, что они только поэтому допустили такое.
— Возможно, но в будущем это можно продлить. Твой отец был в Совете. Почему ты не можешь стать следующим королевским ученым?
— Я — не мой отец, — сказала она. — И сейчас я должна быть «первой леди» и помогать Адаре. Городу нужно спокойствие.
Он долго смотрел на меня.
— Ты заслуживаешь зваться первой леди. Никто не сделал столько, сколько ты для моего сына или Тредара.
— Но вторая по рангу женщина в королевстве? — спросила она. — Это слишком. Мне всего семнадцать.
— Почти восемнадцать.
Она встала.
— Я обещала Адаре, что приду к ней в город, как только встреча закончится. Она устраивает лазарет. Уже есть раненые.
— Их будет только больше, — его глаза заполнила печаль. — Нужно как-то это остановить.
Кроме солдат, которых Дарик назначил патрулировать улицы, город был пустым. Зловещим. Неделю назад улицы были полны людей, а теперь все было охвачено страхом. Он был в воздухе, в воде, в пустых глазах, выглядывающих из приоткрытых окон.
Марен шла к рыночной площади, где в старом магазине устроили лазарет. Там пахло плесенью, крыша протекала, но это было уже что-то.
Адаре направляла нескольких добровольцев, что были слишком юны или стары для семей.
— Как дела? — спросила Марен.
— Хорошо, — Адаре посмотрела ей в глаза. — Пока что. Но нам не хватает места. Или припасов. И помощи.
Потому что Керн не уходил.
А до зимы пару месяцев.
Адаре опустилась на стул рядом.
— Как мы это переживем?
Марен спрятала голову в руках.
— Не знаю.
— Может, нам с Дариком сдать…
— Нет, — Марен схватила Адаре за руки, словно это удерживало ее живой. — Нет.
Выражение лица Адаре смягчилось.
— Но это все закончит. И что такое две жизни в обмен на тысячи? Особенно, когда часть моего сердца уже пропала?
Печаль в глазах подруги ощущалась почти физически, но Марен отогнала это.
— Это ничего не закончит, — возразила она. — Керн хочет, чтобы Дарик страдал, чтобы его королевство страдало. Что лучше, чем убить его жену на его глазах и показать ему разрушение его страны?
Пушечное ядро упало с другой стороны города, земля задрожала под ними.
— Я уже потеряла Филиппа, — продолжила Марен. — И отца. И Джастина. Я не могу потерять и вас с Дариком.
— Что нам делать?
Хотелось бы Марен знать.
Марен стояла перед кабинетом отца, она избегала этого места два месяца. С того дня, как убили ее отца. Даже с ее решимостью остановить Керна она не могла зайти туда. Она находила поводы — нужна Дарику, нужна Адаре, нужна в городе или на встрече Совета. Но отговорки кончились.
Она потянулась к ручке и замерла. А потом глубоко вдохнула и прошла в комнату. Ее тут же атаковали воспоминания и запах старых книг. От первого хотелось плакать. От второго… тоже.
Комната была небольшой, плохо освещенной. Тут было несколько маленьких окон вдоль южной стены. Другие три стены были в книжных полках, многие теперь были пустыми — особенно верхние — их книги рассыпались по полу, ядро упало довольно близко. К счастью, не попало. Окна потрескались, но держались. В стенах не было дыр. Это нельзя было сказать о других частях замка.
В центре комнаты был большой стол, все еще полный бумаг. Она прошла, осторожно избегая места, где она видела тело отца, и опустила голову. Почерк ее отца смотрел на нее, вызвал комок в горле. Он всю взрослую жизнь был королевским ученым. Он учил аристократов, Дарика и его отца, сообщал о важном, встречался с соседними королями до того, как они перестали отвечать, до Керна и магии, до напряжения и натянутых связей. Может, важнее было то, что он собрал все книги в этой комнатке.
В комнате, где он умер, где она в последний раз видела Филиппа.
Она опустилась на колени, радуясь, что не пришла сюда раньше. Даже теперь казалось, что все это было вчера. Исчезновение и смерть. Она не знала, что хуже. Она скучала по обоим, боль была ужасной — боль поглощала.