Эмиль Золя
Осада мельницы
ЭМИЛЬ ЗОЛЯ
(1840–1902)
«Карьера Ругонов», «Жерминаль», «Чрево Парижа», «Разгром», «Добыча» — вот те романы, которые стяжали всемирную известность французскому писателю Эмилю Золя. Жизнь Франции середины XIX века встает здесь перед читателем, полная красок, движения и глубины.
Золя горячо любил свою родину и ее людей, особенно людей труда. Он неизменно сочувствовал всем страдающим от несправедливости, притеснений, насилий и восставал на их защиту. Золя твердо верил в будущее счастье человечества, верил в то, что назначение человека на земле — трудиться и трудом ковать свое счастье.
Трудился весь свой век и мельник Мерлье. И вдруг — точно удар грома в его жизнь ворвалась война. То была война 1870–1871 годов. Французская армия, плохо вооруженная, технически отсталая и руководимая бездарными генералами, впервые столкнулась со страшным врагом, который доныне является угрозой существованию свободного человечества, — с немецким милитаризмом, убежденным в своем праве господствовать силой кулака над всем миром. Прусская армия, надвинувшаяся на Францию, втайне вооружалась в течение многих лет: она была оснащена первоклассной техникой, ее вели лучшие немецкие мастера военного разбоя.
Война занесла свой кулак над мирным трудовым уголком. Мельница дядюшки Мерлье становится крепостью, которую обороняют французские солдаты. Но война обязывает и мирных людей взяться за оружие. Нельзя стоять сложа руки, видя, что твоя невеста ранена. Надо драться за нее, мстить врагу. Защищать свой дом, свой труд, свое счастье — это право, обязанность и долг человека. И Доминик берется за ружье. Пусть он бельгиец, пусть Бельгия не воюет с Германией, пусть он имеет право оставаться нейтральным. Но есть иное, высшее право — право дать отпор наглым насильникам.
Ловкий охотник Доминик превратился в снайпера. Он бьет без промаха и сделал все, что в его силах, чтобы нанести урон врагу, а схваченный пруссаками, он предпочитает смерть предательству.
Яркими красками обрисовывает Золя, пруссаков-победителей. Это грубые захватчики, жестокие насильники, это мучители и истязатели. Как терзают они нежную, отважную Франсуазу! Какими подлыми искушениями пытаются они превратить в предателя Доминика, этого, простого, честного деревенского парня!
Бывает грубая сила, но бывает и сила духа. Трое защитников мельницы полны этой силы., Бесстрашно глядящий в глаза смерти дядюшка Мерлье, непокорный Доминик, смелая и энергичная Франсуаза — все они противостоят ограниченному прусскому офицеру как единственно достойные называться именем человека — гордого, деятельного, справедливого, любящего свободу и не повинующегося насилию.
Мы, участники новой страшной, жестокой войны, навязанной человечеству немецким фашизмом, с особенной глубиной сознаем всю духовную красоту и величавое благородство героев «Осады мельницы». Мы полны благодарности великому французскому писателю-демократу запечатлевшему вечное проклятие человечества подлым немецким насильникам и сумевшему с такой поэзией, с такой реалистической мощью изваять героические фигуры народных патриотов, духовные потомки которых и ныне борются против немецких поработителей своей родины — побежденной, но не покорившейся.
Ю. ДАНИЛИН
ОСАДА МЕЛЬНИЦЫ
ГЛАВА I
В тот прекрасный летний вечер на мельнице дядюшки Мерлье было большое торжество. На дворе в ожидании гостей стояло три стола, составленных в длину. Вся округа знала, что в этот день должно состояться обручение Франсуазы, дочери Мерлье, с Домиником, парнем, который слыл бездельником, но был так хорош собой, что все женщины на три лье[1] в округе заглядывались на него.
Мельница дядюшки Мерлье была поистине отрадным уголком. Она стояла как раз в середине деревни Рокрёз, там, где столбовая дорога делает поворот. Вся деревня состоит из одной единственной улицы с двумя рядами домишек по сторонам; но тут, у поворота, расстилаются луга, и ряды высоких деревьев вдоль берега Морели покрывают низину великолепной тенью. Во всей Лотарингии не найти уголка восхитительней. Справа и слева отлогие холмы заросли густыми вековыми лесами, закрывающими горизонт целым морем зелени, а к югу простирается долина, сказочно плодородная, — без конца и края тянутся поля, разделенные живою изгородью. Но особенная прелесть Рокрёза это прохлада, царящая в этом зеленеющем заповеднике даже в самые знойные июльские и августовские дни. Морель берет начало в Ганьийских лесах и словно заимствует прохладу у листвы, под которой течет на протяжении многих лье; она несет с собою невнятный ропот и тень лесов, студеную и задумчивую. И не от нее одной здесь прохладно: множество ручейков поет под сенью леса, на каждом шагу пробиваются родники; когда идешь по узким тропинкам, то словно чувствуешь у себя под ногами подпочвенные озера: они проступают сквозь мох и пользуются малейшей скважиной у подножья ствола, расселиной скалы, чтобы излиться наружу прозрачным ключом. Рокочущие голоса этих потоков так многочисленны и громки, что заглушают пение снегирей. Ты словно в заколдованном саду, где повсюду струятся водопады.