– С каких это пор, князь Иван, – ядовитым тоном произнес он. – С каких это пор какой-то сотник из затрапезной дружины худородного боярина Ропши смеет присутствовать на совете бояр и государевых дьяков, да еще возвышать свой голос?
– Я лично пригласил его, князь. Сегодня утром он прибыл по моему зову из поморских владений боярина Ропши, проделав длиннейший путь, – спокойно ответил Иван Шуйский. – Сотник не раз сражался в Европе, и хорошо знаком с устройством армий и тактикой действий наших противников.
– Подумаешь, – фыркнул князь Василий. – Мы и сами не лыком шиты, и немцев, и поляков с ливонцами, и прочих рыцарей западных колошматили так-растак!
– Там теперь не рыцари, – холодно возразил Шуйский. – Последних рыцарей французских испанские аркебузиры маркиза Пескары в сражении при Павии всех до единого положили своим огнем. Сквозь новейшие доспехи рыцарские одной пулей двоих били наповал. И в войске короля Стефана, судя по донесению, только что нами услышанному, идут не одни лишь шляхтичи – дворяне польские, а ландскнехты с рейтарами, причем не только из ближних стран. Не знаешь ли, кстати, князь, отчего у аркебузиров испанских скорострельность в два раза выше, чем у всех остальных? Нет? Так вот, сотник-то нам как раз это потом и объяснит. А сейчас пусть спрашивает у разведчика, то, что ему важным кажется.
– Слушаюсь, воевода! – вытянулся сотник в ответ на последние слова князя, прозвучавшие, как приказ, и повернулся к Степе: – Какое в ротах ландскнехтов было соотношение пикинеров и мушкетеров?
Степа чуть замялся с ответом, продолжая неотрывно, словно не веря своим глазам, смотреть на сотника.
– Тебе понятен вопрос? – доброжелательно переспросил сотник, и тепло, по-свойски улыбнулся разведчику, давая понять, что тоже узнал старого друга.
– Понятен, – наконец, опомнившись, кивнул Степан. – С ландскнехтами, наемной пехотой немецкой, мне в позапрошлом годе под Полоцком доводилось биться. Тогда у них на роту копейщиков… пикинеров было всего десятка два стрелков. А сейчас у тех, кого мы на дороге наблюдали, копейщиков и стрельцов с пищалями, то есть мушкетами, в каждой роте было поровну.
– Ты уверен? – переспросил сотник.
– Уверен. Еще сам удивился, когда они мимо шли.
– Ясно, спасибо.
Сотник задал еще несколько уточняющих вопросов о рейтарах – легкой коннице с огнестрельным вооружением, гусарах – тяжелой кавалерии, составлявшей личную гвардию короля, и гайдуках – легковооруженных польских пехотинцах, а также об артиллерии.
– Больше у меня вопросов нет, воевода! – вновь вытянулся по стойке «смирно» сотник, обращаясь князю Шуйскому.
– Вольно, садись! – кивнул ему князь. – А ты, разведчик, и твой товарищ, идите, отдыхайте. Вот, возьмите от меня в награду за геройскую службу и ценные сведения!
Он достал из красивого кожаного кошеля, висевшего у него на поясе, две больших серебряных монеты с изображением Святого Георгия на коне, пронзающего копьем змея, и протянул Степану.
– Стремянный, накорми да напои разведчиков от моего стола! – добавил Шуйский. – Ну, ступайте, герои!
Степа поклонился воеводе в знак благодарности по-военному четким наклоном головы, повернулся на каблуках и вышел из совещательной палаты.
– Подождите пока внизу, на крыльце! – шепнул ему на ходу стремянный, и поспешил куда-то вбок по коридору.
Ванятка, который почему-то так и не вошел в помещение, а все время доклада скромно простоял в дверях, последовал за Степой вниз по лестнице, ведущей на крыльцо. Выйдя наружу из воеводских палат, Степа остановился под масляным светильником, повернулся к другу, протянул ему монету:
– На, держи награду! Слышал, как нас сам воевода прилюдно героями назвал? То-то! Можно попросить умельцев к этой монете ушко припаять, да носить ее на шее, на ремешке али на ленточке, как многие заслуженные ратники такие вот награды носят. Только скажи мне, герой, почто ты в палату-то вместе со мной не зашел? Застеснялся, что ли? Стремянный же нас обоих приглашал. Хоть я и старший в разведке, но ты ведь тоже мог бы мой доклад своими наблюдениями дополнить и при этом вперед выступить, чтобы и тебя бояре заметили.
– Вот этого-то я как раз и не хотел делать, – горько усмехнулся Ванятка. – Довелось мне однажды боярам в Разрядном приказе важные сведения разведки доложить… Ну, да про то мне лучше не вспоминать, а тебе – не знать.
И он исподволь покосился на стоявшего неподалеку от них часового.