За его спиной, будто молнии, прочертившие небо из конца в конец, вспыхнули огненные сполохи, вслед за этим раздался громоподобный гул, а в небо все взлетали новые огненные полосы. Под Петером задрожала земля, он почувствовал ее движение даже через подошвы сапог. Он повернулся на каблуках и бросился бежать.
«Прорвались…» Он на минуту остановился, сбросил с плеча вещмешок. «Идиот…» Он был уверен, что дурак ротный выскользнет из этой катавасии даже тогда, когда поляжет вся рота. По лицу текли струйки пота. Петер даже не потрудился отбросить мешок в сторону; оставив его на середине дороги, он побежал дальше. В голову пришла мысль бросить и винтовку, но не хотелось остаться без оружия, и он нес ее дальше, высунув от усталости язык. Вскоре он окончательно выбился из сил и остановился, чтобы немного отдышаться. Земля прямо-таки ходуном ходила у него под ногами.
Спрыгнув в придорожный кювет, Петер растянулся на его дне. Потом достал табакерку и начал крутить цигарку. Руки дрожали, и табак сыпался больше на землю, чем на бумагу.
Петер ругался. «Хорошо же я влип…» — подумал он, жадно затягиваясь сигаретой. Снял винтовку и, зажав ее между колен, покачал головой. «И ни одной тебе штабной машины». Эти машины он считал верным признаком отступления, так как обычно они удирали первыми. «Если только их всех не разгромили…» Петер вздохнул и начал следить за дорогой. Но машин не было.
Петер выбрался из кювета и побрел дальше. Во рту пересохло, за глоток воды он был готов отдать полжизни. Но поблизости не было ни одного колодца. Он шел вдоль виноградников и решил сойти с дороги. «Здесь обязательно должен быть колодец». Вскоре Петер увидел давильню, прилепившуюся к склону холма. Строение было довольно ветхим, на дверях висел огромный замок марки «Эльзет». Петер узнал его по контурам корпуса. Оглянулся: нигде ни души. Двумя ударами приклада он сбил замок, но дверь оказалась заперта еще и на внутренний замок. Петер подналег на дверь плечом и вместе с ней упал в полуподвал, больно ударившись коленями.
Зажег спичку и сразу же увидел стоявшую на бревнах бочку. Постучал по ней, она оказалась полной, но крана не нашел. Зажег новую спичку. И заколебался: стрелять ли ему в бочку? Ему было жаль вина, которое попусту вытечет на пол. «Если не я, то это сделает кто-нибудь другой», — подумал Петер и выстрелил в верхнюю часть бочки. По бокам бочки потекло вино. Тогда он выстрелил еще раз, но теперь уже в низ бочки. Вино вырвалось из пробоины тонкой упругой струйкой. Он зажег еще одну спичку, нагнувшись к струе, вдоволь напился.
«Доброе вино». Выпрямился и пожалел, что с ним нет фляги, которую можно было бы наполнить вином. Приятная теплота разлилась по всему телу. Он попил еще, но не потому, что хотелось пить, а просто так, чтобы еще раз почувствовать вкус вина.
Вино хлестало на пол. «Очень доброе вино, — прищелкнул он пальцами, — с ним совсем другая жизнь…» Он не мог удержаться и снова наклонился к струйке. Попил, вытер губы. «Окосею, и в конце концов меня кто-нибудь пристрелит тут, как паршивую собаку…»
Дойдя до порога, Петер остановился.
По дороге мчались легковые машины. Петер смачно выругался. «Значит, прорвались».
Он сбежал к дороге. Вскоре к нему подъехала машина, которую Петер заметил только тогда, когда она поравнялась с ним. Пассажир, высунувшись из окошка, спросил:
— Из какой части?
По тону голоса Петер понял, что спрашивавший привык приказывать. Он остановился и в свою очередь спросил:
— Ваше звание?
— Генерал-майор.
— Господин генерал-майор, докладывает рядовой третьего взвода первой роты тридцать второго велосипедного батальона Фёльдеш. Покорнейше докладываю: следую на свой регулировочный пост!
— Что?! Какая часть?
— Третий взвод первой роты тридцать второго велосипедного батальона… — одним духом выпалил снова Петер, соображая, существует ли вообще такая часть.
— В составе какой части воюете?
— Покорнейше докладываю, не знаю.
— Как так не знаете?!
— Покорнейше докладываю, мы прибыли только вчера вечером после отдыха…
— А куда идешь, знаешь?
— На перекресток дорог, покорнейше докладываю. Нужно сменить товарища.
— Как фамилия командира вашего батальона?
— Барланги, — быстро ответил Петер, а затем выпалил: — Господин капитан Дьюла Барланги-Бенкё, покорнейше докладываю.
Генерал махнул рукой, машина рванулась вперед, обдав Петера грязью, и укатила. Петер еще немного постоял по стойке «смирно», глядя вслед машине, потом рассмеялся. «Классно получилось… Этот теперь прикажет разыскать капитана Барланги-Бенкё из тридцать второго батальона. Ищи, ищи ветра в поле, дорогой друг…»