В тот момент горечь от полученной подачки в двадцать пенгё была не менее сильной, чем чувство собственного достоинства.
А между тем Дора продолжала, всхлипывая, шептать:
— Успокойся, Розочка моя. Не бойся, бог не выдаст…
Роза едва заметно задрожала. Этот шепчущий голос развеял в прах все ее иллюзии. «Дура… Она опять хочет положиться на своего бога…» Роза вздохнула.
— Могу я попросить стакан воды?
Дора потянулась было к кнопке звонка, но передумала. Ее рука, не остановившись у кнопки, плавно скользнула дальше.
— Сейчас, Розочка… — ответила она, вставая и направляясь к двери. — Роза, может быть, выпьешь стаканчик морсу? Вчера у нас были гости, я не рассчитала и приготовила слишком много. Ты наверняка еще никогда не пила морс.
— Нет, я прошу только воды, — ответила Роза.
«Морс…» Ее рассмешило прерванное движение руки к кнопке звонка, она продолжала смотреть на него, все еще сжимая под мышкой продолговатый плоский сверток. Дора вскоре вернулась вместе со служанкой, которая поставила на стол поднос.
— Может быть, подогреть тебе немного мясного бульона?..
Роза отрицательно покачала головой.
— Спасибо, я сейчас уйду.
Дора удержала ее.
— Это быстро, — она взглянула на часы. — Подогрейте, пожалуйста, бульон и принесите сюда, — обратилась она к служанке, — тебе сейчас не плохо будет поесть горяченького… — Когда служанка вышла, Дора опять присела на кушетку и тихо спросила: — Ты должна вернуться туда к семи?
Роза поняла вопрос. Она отпила несколько глотков воды из стакана и бросила удивленный взгляд на Дору.
— Куда я должна вернуться к семи?
— Ну… — Дора не хотела произносить слова «в еврейское гетто» и, немного помолчав, продолжала: — Ну, домой. Ведь комендантский час еще не отменили…
Роза подождала, когда Дора выскажется до конца, а потом сухо заметила:
— Лица еврейской национальности имеют право появляться на улице только с пятнадцати до семнадцати часов.
Дора, пораженная, уставилась на Розу.
— Я не нашила звезду. — Она пожала плечами.
Дора все еще никак не могла прийти в себя.
— Но, ведь… господи боже мой… служанка уже видела тебя со звездой…
— В крайнем случае меня заберут, — и с горечью добавила: — Авось бог не выдаст…
— Я думала… — Дора вдруг сразу побледнела. Она кивнула в глубь квартиры: — Ты подвергаешь опасности не только себя. Там в комнатах — гости, немцы, если они увидят…
Роза прервала ее:
— Не бойся, не увидят. А если и увидят, то тебе не так уж и обязательно посвящать их в мою родословную. И потом, я же тебе сказала, что сейчас уйду.
Дора сложила руки на коленях, пальцы ее нервно теребили подол платья.
— Розочка, это же в твоих интересах… Кто не нарушает приказа, того не трогают… Это сказал один из немцев, полковник. Когда ты позвонила, мы как раз говорили об этом.
Роза подняла взгляд на Дору и сразу не могла решить, то ли ей заплакать, то ли засмеяться.
— Возможно, — наконец вымолвила она, — но мне необходимо было зайти к тебе… Я не хочу сейчас ворошить прошлое. Ты много раз мне обещала. Сулила золотые горы…
— Но, Розочка…
— Дай мне договорить! Я пришла просить у тебя денег.
Мне они сейчас очень нужны. Я должна найти их во что бы то ни стало.
— Может быть, у меня найдется двести пенгё… — Дора тут же разрыдалась. — Розочка, как ты со мной разговариваешь… Разве я когда-нибудь обижала тебя, всех вас? — Дора закрыла лицо руками, ее плечи вздрагивали мелкой дрожью. — Вся семья почему-то думает, что я набита деньгами! Но у меня ничего нет…