— Ты ранена?
— Я жива. Она встряхнула головой и бросила на себя беглый взгляд, затем оглянулась и обнаружила, что смотрит в пару черных пустых глаз.
— Г… Галаэрон? Сколько заклинаний ты произнес?
Вместо ответа Галаэрон подтолкнул ее к парящей фигуре Эсканора.
— Присмотри за принцем и остальными — сказал он, поворачиваясь и направляясь к теневому занавесу. — Я закончу Сращивание.
ГЛАВА ВТОРАЯ
28 Тарсака, Год Дикой Магии (1372 по Л.Д.)
Город появился перед самым закатом, низко нависая над розовым пустынным холмом, далекий алмаз теневой мглы вырисовывался на фоне пурпурных сумерек восточного неба. Как обычно, его окружали клочья черного тумана, придавая ему вид грозовой тучи, миража или разъяренного джинна. V-образные пятнышки сотен или около того стервятников лениво кружили под городом, гоняясь за постоянным дождем мусора, который падал из мусоропроводов.
— Вот, — сказал Галаэрон.
Хотя прошло уже два дня с тех пор, как он закончил сращивание, ледяное покалывание теневой магии все еще пронизывало его тело – и он жаждал большего, жаждал произносить заклинания, пока не онемеет и не замерзнет с головы до ног, пока не наполнится силой тени и не выйдет за пределы смертной слабости. Вместо этого он указал на плавучий город и сказал:
— Видите его?
— Так далеко? — пожаловался Малик.
Пухлый коротышка с лунообразным лицом и выпученными глазами, Малик эль сами Ин Насер был Серафимом Лжи, любимым слугой злого бога Цирика и удивительно крепким попутчиком, который не раз спасал жизнь Галаэрону.
— Прошу прощения за свое проклятое везение — сказал маленький человечек. — Так уж повелось, что как раз в тот момент, когда я думаю, что хуже и быть не может, приходит несчастье и доказывает, что я ошибаюсь.
— В этой пустыне все выглядит дальше, чем есть на самом деле, — сказала Вала.
Слегка прихрамывая из-за раненого бедра, она начала спускаться по сухой отмели за их спинами.
— Нам лучше поторопиться, а то мы потеряем его из виду, когда совсем стемнеет.
Кивнув, Галаэрон повернулся, чтобы последовать за ним. В качестве
меры предосторожности против нападения Анклав Шейдов появлялся лишь на короткое время каждый вечер и всегда в другом месте. Учитывая, что отряд Эсканора не смог закончить Сращивание и поднять теневую скорлупу в назначенное время, имело смысл установить некоторое расстояние между плавучим городом и полями сражений Шараэдима. Предполагая, что им посчастливится добраться до города до того, как он снова исчезнет, Галаэрон только надеялся, что они не станут жертвами какой-либо новой защиты, предназначенной для фаэриммов. На дне промоины они обнаружили уцелевших шадовар, готовивших скакунов роты к отъезду. Хотя большинство повелителей теней уже оправились после битвы в пещере, Эсканор получил яйцо, когда его пронзили, и остался без сознания от лихорадки. Чем дольше оно оставалось внутри него, тем труднее было его удалить, но его шансы были намного выше, чем у большинства людей. Шадовары быстро самоисцелялись. Большинство их ран закрылось в течение часа после битвы, так что казалось вероятным, что принц переживет даже трудное извлечение. Галаэрон последовал за Валой к номинальному лидеру группы при недееспособности Эсканора, лорду с рубиновыми глазами, настолько смуглому, что он больше походил на обсидиановую статую, чем на живого человека.
— Лорд Рафа, — сказала Вала, — мы обнаружили анклав.
— Это хорошо, — Рафа не поднял глаз. Он накручивал длинную нить
тени на руки мертвого товарища, используя ее, чтобы закрепить человека в седле. — Мы скоро будем готовы.
Галаэрон и его спутники ждали, что Рафа спросит, где и как далеко находится анклав, или даст понять, что он обеспокоен тем, как быстро доставить Эсканора в город. Рафа не обратил на них внимания.
Наконец Галаэрон сказал:
— Анклав далеко. Вы, возможно, захотите, отправить Эсканора вперед.
Шадовар зафиксировал свой рубиновый взгляд на Галаэроне.
— Беспокоимся за принца, не так ли?
— Конечно, — сказала Вала.
— Очень беспокоимся, — согласился Малик.
Он на мгновение заколебался, потом не смог удержаться и добавил:
— Но мы еще больше беспокоимся о себе. Мы знаем, кого обвинят, если он умрет.
Это вызвало кислую улыбку у повелителя теней. Как и все в компании, Рафа знал, что Малик был проклят богиней Мистрой, чтобы говорить только правду или ничего. Эта ирония, казалось, доставляла шадовару особое удовольствие.