— Конечно, нет... Только Вала – мой друг, и мое несчастное сердце – все, что еще Единый может мне дать – разбилось бы, если бы ее убили.
Малик нахмурился, услышав проклятие, которое заставило его продолжать говорить, хотя было бы гораздо разумнее оставить эту тему после первых нескольких слов, затем, очевидно, понял, что ему нечего терять, и бросился вперед.
— И что еще важнее, это разобьет сердце Галаэрона.
— Почему это должно волновать Единого, маленький человек? — спросил Хадрун, спускаясь с помоста и заглядывая Теламонту через плечо.
— Эльф – неблагодарный и предатель всего, что дал ему анклав.
— Верно, — сказал Малик, — но он неблагодарный и предатель, в котором нуждается Анклав Шейдов. Если ты убьешь Валу, то сделаешь его непримиримым врагом, который, без сомнения, умрет каким-нибудь глупым способом, стремясь отомстить тебе.
Теламонт закатал пустой рукав, жестом приглашая Малика продолжать.
— С другой стороны, — сказал маленький человечек. — Если ты станешь удерживать Валу здесь, держа ее каким-то ужасным способом, который наверняка причинит ей сильную боль, давая понять, что она действительно любит Галаэрона и пошла в Миф Драннор только для того, чтобы он ушел и спас себя, Галаэрон, безусловно, тип благородного дурака, вернётся и попытается спасти ее.
— Твоя ошибка в том, что его тень почти наверняка уже забрала его, — заметил Хадрун. — Если это так, он раскусит твой план и будет избегать нас еще больше.
— В Арабеле он, похоже, хорошо владел собой — сказал Ривален. — На самом деле он, похоже, вообще избегал магии теней, даже когда мог использовать ее, чтобы освободиться и сбежать от нас.
— Если это так, то, возможно, наш план сработает — сказал Хадрун, как всегда вор идей. Он шагнул вперед, чтобы встретиться взглядом с Теламонтом. — Могу я предложить вам капельные ямы? Конечно, никакая пытка не может быть хуже, чем держать их в чистоте и ясности, по крайней мере, та которую можно пережить.
У Валы возникло неприятное ощущение, что она знает, что это за ямы, но это не имело значения. Она могла вынести любую пытку, которая помогла бы ей вернуться к сыну.
Теламонт на мгновение задумался над предложением Хадруна, затем задумчиво кивнул.
— Это, конечно, даст эльфу повод быстро прийти за ней. Он перевел свои платиновые глаза на Малика и добавил:
— Как ты думаешь, мой маленький друг?
Малик поднял брови.
— Я?
— План твой — сказал Теламонт. — Как ты думаешь, самое худшее, что мы можем сделать, это капельные ямы?
— Милорд, я действительно не знаю Анклав Шейдов достаточно хорошо, чтобы назвать худшую пытку, которую он может предложить.
Малик на мгновение замолчал, потом его лицо исказилось знакомым выражением отчаяния, и Валу охватило дурное предчувствие. Только мне пришло в голову, что пытка, которая скорее всего, заставит Галаэрона поспешно вернуться, – это сделать Валу судомойкой во дворце Эсканора и дать понять, что он ужасно использует ее по ночам.
Вала сглотнула. Каким бы ужасным ни было предложение Малика, она все же могла выжить. Чтобы вернуться к Шелдону, она могла вынести все.
— И, конечно, ты должен спрятать ее темный меч туда, откуда она не сможет его вызвать, — добавил Малик. — Для Валы самой страшной пыткой будет не иметь возможности приглядывать за сыном по ночам.
До сих пор Вала чувствовала себя в долгу перед маленьким человеком за то, что он спас ей жизнь. Но после его слов о наблюдении за сыном, она захотела убить его, и на самом деле, она могла бы это сделать, если бы не могучая рука Эсканора, сомкнувшаяся вокруг ее запястья и помешавшая ей вытащить меч.
— Пожалуйста, — сказал Эсканор, — оставь его в ножнах, когда будешь передавать.
Глаза Теламонта засверкали от восторга.
— Думаю, Малик прав. — Он перевел взгляд на маленького человечка. — Ты показываешь себя удивительно способным советником.
Малик просиял.
— Я рад, что вы довольны моими скромными услугами.
— Да, я никогда бы не подумал, что одно из проклятий Мистры принесет такую пользу Анклаву Шейдов.
Теламонт сошел с помоста и направился через тронный зал.
— Пойдем со мной к окну мира, друг мой. Мы должны показать пример Кормиру и показать Фаэруну, что значит предать великодушие Анклава Теней, и ты расскажешь мне, как мы собираемся это сделать.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
25 Миртула, год Дикой Магии (1372 по Л.Д)
Благодаря волшебству магического шара Галаэрон чувствовал себя орлом в вышине, кружащим над обнесенным стеной городом Тилвертоном в поисках какого-нибудь любящего мусор енота, чтобы накормить птенцов в его гнезде. Ему был виден весь город и четыре дороги, ведущие в него, но он все еще мог различить детали, такие же четкие, как знаки отличия щитов, которые несло растущее число воинов, разбивших лагерь среди особняков и храмов Района Холмов. Конечно, там было много Пурпурных Драконов Кормира, но также и Витая Башня Долины Теней, Белый Конь Долины Тумана, даже Ворон и Серебро Сембии и десятки других символов, которых Галаэрон не знал. По словам Вангердагаста, соседи Кормира послали более сотни отрядов, чтобы помочь убедить Анклав Шейдов пересмотреть свое решение о растапливании Высокого Льда, некоторые из них были немногочисленны, как двадцать хорошо вооруженных всадников, но некоторые насчитывали тысячи – и с щедрой смесью жрецов и боевых магов.