Комната, где накануне Теплов представлялся полковнику, освещалась двумя голыми лампочками. Со двора долетало тарахтение дизеля. За длинным столом сидели офицеры. Командир, должно быть, только что гневался: лицо его раскраснелось, а на щеках обозначились желваки. Он повернул рассерженное лицо на стук в дверь и тепловское «разрешите?».
Полковник ответил сурово, но не сердито:
— Присутствуйте.
Совещание продолжилось. Командиры докладывали положение дел в подразделениях, прибавляя к этому, сколько продержатся в случае штурма. Картина складывалась неутешительная: по грубым прикидкам, силы, обступившие город, численностью превосходили опергруппу раз в десять, имея в виду не только два свежих батальона гвардейцев, но и прежние батальоны, расквартированные в округе с весны, а также все мужское население окрестных сел, значительно увеличившееся за счет сбежавшихся сюда со всей Грузии уголовников. В голосах командиров слышалась нервозность. Командир разведроты доложил, что днем в село, где располагался штаб гвардейцев, прибыло несколько крытых КамАЗов. Что они привезли, разведчик не знал: днем машины разгружать не стали.
— Наверняка «Алазань», — хмуро сказал командир артдивизиона, — готовятся.
Сергуненко пояснил Теплову на ухо:
— Ракеты противоградовые, грузины ими город обстреливают.
Полковник перевел взгляд на него:
— Сергуненко, что местные говорят?
— Не знаю, товарищ полковник, сегодня еще не ездил.
— Так чего ты здесь греешься?
Сергуненко неторопливо поднялся, взял со стула бронежилет и автомат. Когда открывал дверь, спросил:
— Журналисту разрешите со мной?
— Не возражаю.
В машине было холоднее, чем снаружи. Сергуненко долго костерил водителя за то, что не работает печка. Сержант отмалчивался и крутил баранку. Лишь когда Сергуненко выдохся, он проронил:
— Вы же знаете, товарищ капитан, печек на складе нету.
Тем временем они выехали на окраину, недолго попетляли по узким улочкам, пока вдруг впереди не увидели шапку света, подобную той, что прошлой ночью окружала контрольный пункт на «Горке».
— Здесь два поста, — сказал Сергуненко, выбираясь из машины, — один осетинский, а другой наш. Самое опасное направление.
Сперва они направились к осетинскому посту. Возле деревянной будки стоял бронетранспортер, на его матовом боку плясали отсветы костра. У огня грелись два человека в милицейских шинелях и в касках, надетых на ушанки. Автоматы висели у них, как у Сергуненки, за правым плечом стволом вниз. Часовые поздоровались с приехавшими за руку без лишних слов.
— Как у вас? Тихо? — задал капитан сакраментальный вопрос и, дождавшись подтверждения, спросил: — Что там за «камазы» пришли?
— «Алазань».
— Так мы и думали. Значит, правда — готовятся.
— Теперь пошли к нашим, — сказал Сергуненко Теплову.
До КПП внутренних войск было метров сто, в него упиралась асфальтированная дорога, по которой они приехали. Словно нимбом, КПП был окружен заревом электрического света.
— А что это за люди? — спросил Теплов, когда они отошли от костра.
— Мафия, — коротко пояснил Сергуненко. Он скосил глаза на Теплова, оценивая его реакцию. Вид у того был обескураженный.
— До войны тут заправляли три мафиозные группировки, — начал Сергуненко, но неожиданно сменил тему: — Постой, а ты знаешь, что такое «мафия»?
Теплов ответил с досадой:
— Ты уж меня совсем за валенка держишь. Мафия — это организованная преступная группа, все участники которой состоят между собой в родственной связи.
— Точно, — подтвердил Сергуненко, — проще говоря — род. Оттого и бороться с ними трудно: законы рода для них страшнее, чем уголовные. Ну вот, когда война началась, здешние мафиози стали вместе с нами защищать город. Тбилиси тогда заявил, что русские вооружают бандитов. Осетины быстренько объявили свою автономную область отдельным государством и начали создавать национальную гвардию. Все мафиози тут же записались, получили удостоверения гвардейцев вместе с правом на ношение оружия. Так что теперь это не мафия, а регулярная армия. Там, где мы сейчас были, охраняет дорогу самая мощная группировка, даже бэтэр смогли себе купить. Все у них в камуфляже, вооружены автоматами, пулеметами. К ним и здешние милиционеры присоединились. Вторая группировка пожиже. А третья и вовсе мелкая. Раньше эти группы занимались каждая своим бизнесом, друг другу не мешали. А теперь у них одно дело — город отстоять.