— Пора нам, — сказал он совершенно пьяным голосом и начал выбираться из-за скамьи, что для него оказалось совсем не простым делом.
— Задержимся еще немного, а? — попросил его Теплов.
— Нет, пойдем! — с хмельным упрямством повторил Сергуненко. — У нас дела в городе. И что такое «задержимся»? Мы на службе!
Наконец у него получилось переступить второй ногой через скамью, и, держась левой рукой за стену, а правой опираясь на плечи сидящих, Сергуненко двинулся к выходу. Автомат он еще загодя предусмотрительно закинул за спину, а гранату держал в руке, ею на людей и опирался.
— Должен идти, — не скрывая вздоха сожаления, сказал Теплов. Он горячо попрощался с Андрюшей, поднялся со своего места и только тогда догадался предложить:
— Давайте днем встретимся и спокойно поговорим. Вы где остановились?
Андрюша сказал:
— Еще не знаю. Думаю, хозяева где-нибудь разместят.
— Тогда приходите ко мне в гостиницу. Номера я не помню, но просто найти — третий этаж, сразу напротив лестницы.
Андрюша откликнулся с готовностью:
— Непременно приду. Часам к пяти вас устроит? Боюсь, что раньше мне будет не очухаться после этого обеда.
Андрюша схватил протянутую Тепловым руку и пожал ее с большим чувством.
На улице Сергуненко пришел в себя и если и не протрезвел, то во всяком случае мог идти самостоятельно, во что поначалу не верилось.
— Эй, военный! — крикнул капитан своему водителю через стекло в самое ухо. — Кому спим? — И, усаживаясь на свое место, продолжил: — Сколько раз тебе, идиоту, повторять: не спи в машине на выезде. Ляг под куст в сторонке и спи там.
Сержант в это время тщетно пытался завести мотор. Тот глухо, тяжело ворчал, все тяжелее и глуше, пока и вовсе не умолк.
— Да, под куст, — сказал водитель, вытаскивая из-под сиденья заводную ручку, — здесь, может, и обойдется, а там уж точно околеешь.
В этот раз они поехали не на очередной пост, а в глубь городских кварталов: взамен глухих заборов появились скверы с детскими площадками и крупноблочные дома. Возле одной девятиэтажки Сергуненко велел остановиться.
— Гляди, — сказал он Теплову, показывая на освещенную фарами стену дома; в одной из панелей четвертого этажа чернела круглая дыра.
— След от «Алазани», — объяснил Сергуненко, — здесь таких много.
Капитан взял с заднего сиденья солдатский вещмешок и направился к «раненому» дому. Теплов следовал за ним.
Они долго поднимались по темной лестнице, пока Сергуненко не остановился и не принялся выстукивать по двери чьей-то квартиры барабанную дробь. Но долго музицировать ему не пришлось, потому что дверь почти сразу отворилась. Сергуненко испуганно сказал:
— Нина Александровна, почему не спросили, кто?
В открывшемся проеме двери тускло светился привернутый фитилек «летучей мыши», которую держала над головой пожилая женщина в офицерском бушлате.
— Я видела, как ты подъехал, — сказала она, — проходи скорей, не студи квартиру.
Женщина отвела руку с лампой чуть в сторону, чтобы осветить стоявшего за Сергуненкой Теплова.
— Журналист, — пояснил Сергуненко, — из Ленинграда.
Хозяйка провела гостей на кухню, сказав, что там — единственное теплое место. На кухне действительно было тепло от маленькой буржуйки. Нина Александровна перехватила взгляд Теплова и пояснила:
— Спасибо ребятам, смастерили чудесную печку.
Говоря это, она по-матерински смотрела на капитана. Тот неожиданно смутился и начал с преувеличенной деловитостью развязывать вещмешок. Оттуда он извлек несколько банок тушенки, сгущенного молока и целую охапку брикетов горохового концентрата. Нина Александровна охала и благодарила отдельно за каждую банку.
— Раздевайтесь, — сказала она, когда содержимое сергуненковского вещмешка было убрано в шкаф, — буду кормить вас.
Сергуненко взмолился:
— Мы с Василием целую ночь только и делаем, что едим, невмоготу уже. Вы бы нам своего компотика.
Хозяйка заулыбалась, а Сергуненко по-мальчишески шмыгнул носом. Он с видимым облегчением снял бронежилет и бушлат, скинул шапку, повалился на стул и вытянул ноги. В лице его, в позе, в которой он сидел теперь у стола, и во всех движениях чувствовалась такая расслабленность, какая бывает лишь у человека, возвратившегося после тяжелого и долгого пути домой. Капитан прикрыл глаза, и было видно, что он наслаждается этой минутой. Нина Александровна принесла из комнаты трехлитровую банку компота, налила две большие чашки и протянула одну Теплову.
— Попробуйте моего.