— Где командир? — спросил Сергуненко Теплова, выбираясь из милицейского «уазика».
Теплов глазами указал на стену из мешков. Сергуненко кивнул, но туда не пошел, а стал дожидаться рядом с Тепловым. Полковник появился неожиданно: на этот раз он говорил негромко, и семенивший на полшага сзади офицер что-то так же негромко отвечал ему. 3аметив Сергуненку, полковник вопросительно посмотрел на капитана.
— Так ведь… — Сергуненко красноречиво пресекся.
— Ах да! — сказал полковник. — Ну-ну…
Помолчал и обратился к Теплову:
— Как я и говорил вам, никто из грузин не приехал. Наверняка уже перепились и дрыхнут. Все тихо, не стреляют. Что и требовалось доказать. Эта ночь, будем надеяться, пройдет спокойно. Можно возвращаться.
Он было двинулся к машине, но Теплов попросил:
— Товарищ полковник, разрешите остаться с товарищем капитаном?
Полковник остановился и поглядел на Сергуненку. Тот пожал плечами:
— Так а чего? Пусть остается, парень свой.
— За его жизнь, капитан, отвечаете головой.
Сказав это, полковник неожиданно крикнул в сторону своей машины:
— Где мой спецназ?! Черт бы вас подрал, я уже полчаса здесь болтаюсь, а моя охрана дрыхнет в машине!
От «уазика» долетел откровенно заспанный голос:
— Никак нет, товарищ полковник, не дрыхнем! Местность на прицеле держим, из темноты виднее, чем со света!
— Вот сукины дети, научились врать, — добродушно буркнул полковник. — Ладно, поехали домой!
Сергуненко отправился проводить командира до машины, и Теплов, чтобы занять время, подошел к постовому. Пулеметчик дисциплинированно всматривался через амбразуру в освещенный прожектором сектор шоссе.
— Когда дембель? — спросил Теплов и протянул солдату папиросы. Тот с достоинством кивнул в знак благодарности, но папирос брать не стал, а вынул из кармана пачку дорогих импортных сигарет.
— Уже вышел дембель, — сказал пулеметчик, прикуривая от тепловской зажигалки, — я с ноябрьского призыва.
— Провинился, значит, если задерживают?..
Пулеметчик ответил с такой внезапной злостью, что Теплова словно холодной водой окатило:
— Кой там провинился? Две благодарности от имени комдива, отпуск тоже. Не удалось поехать: война эта проклятущая свалилась. А теперь командир говорит: подготовишь смену, тогда отпущу. Когда готовить-то? Я через день на ремень. Не сегодня завтра штурм будет, вот и задерживают. Штурма боятся.
— Думаешь, пойдут на город?
Пулеметчик ответил угрюмо:
— Чего тут думать, зря, что ли, гвардейцев нагнали. Как они появились, ни одной ночи спокойной не было. Сегодня только тихо, говорят, из-за вас. Взводный сказал, что радио было про какого-то важного корреспондента. Это вы?
Теплов смущенно подтвердил.
— Но при чем здесь грузины?
Солдат ответил с коротким смешком:
— Тоже ведь эфир слушают. Вот вы уедете, тогда начнется, это уж точно.
Он задавил сапогом окурок и сказал, глядя себе под ноги:
— Всех бы этих грузинов-осетинов…
Из темноты к мешкам заграждения вышел Сергуненко. Поверх офицерского бушлата теперь на нем был бронежилет, а в руках — милицейская портативная рация. Он с кем-то на ходу разговаривал. Теплов поначалу решил, что капитан говорит в микрофон, но тут из-за спины Сергуненки показались две женщины, зябко ежась в лайковых демисезонных пальто с меховыми воротниками, они робко поглядывали на дорогу.
Внезапно пулеметчик, наблюдавший за дорогой через свою амбразуру, сказал громко:
— Едет!
Женщины заволновались и стали напряженно вглядываться в темноту. Теплов поддался общему возбуждению и тоже не без тревоги принялся выискивать в ночи признаки движения. Вдруг синяя точка мигнула вдали, точно светляк в лесу, потом снова, и замигала часто и ясно. Милицейский маяк, догадался Теплов. Сергуненко щелкнул тумблером рации. Ночная пустота заполнилась множеством звуков радиоэфира. Сквозь шорохи и потрескивания донесся мужской голос:
— Кэпэ «Горка», кэпэ «Горка», вызываю кэпэ «Горка»!
Сергуненко поднес выносной микрофон ко рту:
— Я кэпэ «Горка», слышу вас. Все в порядке, можете подъезжать.
— К вам не поеду, — ответил голос из рации, сейчас в его речи проступил грузинский акцент, — буду ждать здесь.
— Что за новости? — ошарашенно спросил Сергуненко.
— В прошлый раз вы обстреляли парламентеров, — ответила рация.
— Вранье! Никто не стрелял! — закричал в микрофон Сергуненко. — Я не пойду к вам, со мной гражданские!
Рация молчала, только треск и шипение вылетали из динамика. Наконец снова заговорила: