Бергиньон сделал знак солдату-женщине, стоявшей рядом с ним, и попросил:
— Дотронься-ка мечом.
Женщина извлекла из ножен меч и положила его на одну из струн. Она обвела взглядом Бергиньона и остальных, а потом без всяких усилий подняла клинок.
Еще один дроу осмелился коснуться ограды рукой. Окружающие смотрели на него широко раскрытыми глазами, считая его отчаянным смельчаком, но он совершенно спокойно убрал руку с каната.
Бергиньоном овладел панический страх. Говорили, что ограда была подарена Дому Бэнр самой Ллос тысячелетия назад. Если она больше не действует, это вполне может означать, что Дом утратил расположение Паучьей Королевы. И Ллос отвернулась от них, потворствуя заговору низших Домов.
— Все на посты! — рявкнул Бэнр. Повторять дважды темным эльфам, вполне понимавшим и разделявшим страхи своего командира, не пришлось.
Бергиньон направился к главной башне дворца, чтобы разыскать мать. При этом он едва не столкнулся с дроу, с которым только что сражался, и в глазах рядового мгновенно появился страх. Обычно в таких случаях Бергиньон, обладавший благородством лишь в той мере, в какой этого требовали невысокие стандарты дроу, выхватывал меч и погружал его в тело противника, таким образом подводя итог схватке. Растерявшись после происшествия у ограды, рядовой замешкался и вовремя не скрылся из глаз. Он не сомневался, что сейчас его ждет неминуемая смерть.
— Быстро на свой пост, — приказал вместо этого командир. Молодой Бэнр понимал, что в случае, если его опасения оправдаются и против Дома Бэнр действительно составился заговор, а Ллос отвернулась от них, им понадобится каждый из двух с половиной тысяч человек стражи.
* * * * *
Король Бруенор Баттлхаммер все утро провел в верхней часовне Мифрилового Зала, стараясь выбрать нового верховного священника. Раньше это место занимал его дорогой друг Коббл, дварф, обладавший большой магической силой и глубокой мудростью.
Однако мудрость не спасла беднягу Коббла от заклинаний дроу, и его погребла под собой цельная металлическая плита.
После него в Мифриловом Зале оставалось свыше десятка священнослужителей. Сейчас они выстроились в два ряда по обе стороны от трона Бруенора. Каждый горел желанием произвести впечатление на короля, в том числе и жрица Стампет Рэйкингклау.
Бруенор сделал знак дварфу, стоявшему первым слева. При этом он поднес к губам кружку меда, изготовленного этим священником. Бруенор пригубил, потом осушил одним махом весь сосуд с живительным напитком, а жрец выступил вперед.
— Свет в честь короля Бруенора! — завопил претендент, замахал руками и начал гимн Моррадину, богу дварфов.
— Ясный чистый вкус, с небольшой примесью горечи, — одобрил Бруенор, проведя пальцем по влажному краешку кружки и слизнув последнюю каплю. — Насыщенный букет, прямо в нос шибает, — добавил он. — Семь.
Одиннадцать остальных претендентов издали дружный стон. По десятибалльной шкале «семерка» была наивысшей отметкой, которой Бруенор до сих пор удостоил уже испробованные образцы «святой воды».
Если Джерболла, который сейчас, как безумный, выкрикивал заклинания, выкажет не менее выдающиеся способности к магии, его будет трудно обойти на пути к вожделенному посту.
— И да будет свет, — вскричал Джерболла, дойдя до самого важного места заклинания, — красным!
Раздался такой оглушительный хлопок, словно сотня дварфов одновременно выдернули пробки из бутылок. И — ничего!
— Красным! — вопил Джерболла.
— В чем дело? — спросил Бруенор, который, как и все остальные, не видел никаких изменений в освещении часовни.
— Красным! — еще раз самозабвенно прокричал Джерболла и обернулся. Тогда все поняли, в чем дело. Глаза Джерболлы светились красным — он в буквальном смысле смотрел на мир сквозь розовые очки.
Расстроенный Бруенор уронил голову на руки и застонал.
— А ведь какую отличную святую воду делает, — печально заметил он под довольные смешки окружающих.
Бедняга Джерболла, уверенный, что заклинание сработало наилучшим образом, так и не понял, почему все смеются.
Пользуясь благоприятным моментом, Стампет выскочила вперед. Она протянула Бруенору свою кружку, а сама встала перед троном.
— Я готовилась показать кое-что другое, — поспешно объявила она, пока Бруенор пробовал ее напиток (при этом его лицо просветлело, и он поставил ей «девятку»). — Но священнослужитель Моррадина и Клаштедона, который умеет сражаться как никто другой, должен быть готов к неожиданностям!
— Говори же, Стампет Коротышка! — гаркнул один из дварфов, и все разразились хохотом, даже Бруенор улыбнулся.
Стампет, настолько привыкшая к своему прозвищу, что воспринимала его почти что как знак отличия, ничуть не обиделась.
— Джерболла хотел вызвать красный свет, — крикнула она. — Так пусть же он и будет красным!
— Он и так красный, — возразил Джерболла и в награду за тугодумие получил подзатыльник от стоявшего сзади дварфа.
Войдя в раж, молодая Стампет взъерошила еще короткую рыжую бородку и начала совершать такие неистовые телодвижения, что больше было похоже, будто она бьется в конвульсиях.
— Двигай, Коротышка! — шепнул дварф у трона, вызвав новый взрыв хохота.
В ответ на это Бруенор поднял кружку и постучал по ней пальцем, напомнив остряку:
— Девять.
Шансы Стампет были выше всех: если она выполнит заклинание, которое провалил Джерболла, вряд ли кто-то сможет ее победить, а это значит, что этот самый остряк окажется у нее в подчинении.
Шутник тоже получил свой подзатыльник от стоявшего позади соседа.
— Красный! — что было мочи заорала Коротышка. Но ничего не произошло.
Послышались смешки, но вообще-то все дварфы были весьма озадачены. Стампет действительно считалась сильной волшебницей и, несомненно, могла залить помещение светом любого оттенка. У всех (кроме Джерболлы, который так и не понял, в чем дело) создалось впечатление, что творится что-то неладное.
Смущенная и растерянная, Стампет обернулась к трону. Она хотела извиниться, но едва открыла рот, как мощнейший взрыв потряс зал, так что ее и еще нескольких дварфов сбило с ног.
Она откатилась в сторону и повернулась, глядя в пустой конец зала. Из пустоты появилось облако синих искр, зависло в воздухе, а потом двинулось к пораженному Бруенору. Король пригнулся и заслонился рукой, отчего кружка в его руке, соприкоснувшись с искрами, разлетелась на мелкие осколки. От столкновения шар взорвался, и дварфы разбежались в поисках укрытия.
По всей комнате раздавались взрывы, сияющие шары метались в воздухе, стены и пол сотрясались от громоподобных ударов.
— Что ты натворила, Девять Проклятых Кругов?! — закричал на несчастную Стампет Бруенор, сжавшийся на громадном троне.
Чародейка хотела было что-то ответить, оправдаться, но тут же стала поспешно уползать, потому что в воздухе возникла какая-то трубка, прицелилась и начала обстреливать Стампет разноцветными шариками.
Вся эта неразбериха длилась еще несколько ужасающих минут, дварфы метались по залу, искрящиеся шары преследовали их, подпаливая им спины и бороды. Но потом все кончилось так же внезапно, как и началось, в часовне снова воцарилась тишина, а в воздухе повис серный запах.
Бруенор выпрямился на троне, но не сразу и попытался придать своему облику приличествующее достоинство.
— Что, Девять Проклятых Кругов, ты тут устроила? — снова спросил он, на что бедняжка Стампет лишь пожала плечами. Кое-кто при этом робко захихикал.
— По крайней мере, свет все же остался красным, — заявил Джерболла негромко, но с расчетом на то, чтобы его услышали. И снова получил подзатыльник.
Бруенор досадливо покачал головой, но в тот же миг застыл на месте, потому что в воздухе прямо перед ним появились два глаза и недобро уставились на него.
Потом они упали на пол и покатились в разные стороны.
Бруенор, выпучив глаза, смотрел, как из воздуха появилась рука, сгребла глазные яблоки и снова развернула их к королю дварфов.
Бесплотный голос произнес: