— Мы все умрем, — прошептала Кэтти-бри. Слишком уж силен враг. Она бросила Тулмарил на пол и выхватила Хазид'хи. Глубоко вздохнув, она успокоилась, напомнив себе, что всю свою сознательную жизнь играла со смертью. Взглянув на отца, она приготовилась ринуться вперед и умереть.
Между ней и куском клея возникла странная фигура, и при виде мерзкого осьминогоголового урода решительность на лице девушки сменилась отвращением. Чудище медленно двинулось — поплыло — на Кэтти-бри.
Девушка подняла меч и остановилась. Ничего подобного она в жизни не испытывала — мощная волна телепатической энергии едва не сбила ее с ног.
Метил вступил в бой.
* * * * *
Покинув Долину Хранителя, подразделение Бергиньона перестроилось. Шум сражения остался позади, им осталось преодолеть последний отрезок до входа в туннели, ведущие обратно в Подземье. Рядом открылись межуровневые двери, и оттуда вышли чародеи (а также те дроу, которым повезло оказаться поблизости, когда маги произносили заклинания). Отставшие солдаты, дроу из обоза и разбежавшиеся рабы пытались нагнать основное войско, но не могли передвигаться по неприступным скалам северного склона. Их судьба не волновала оружейника Дома Бэнр.
Все, кому удалось вырваться из Долины Хранителя, ждали от Бергиньона дальнейших указаний. Между тем день разгорался все ярче.
— Моя мать ошиблась, — высказался Бергиньон. В обществе дроу, где любой указ повелительницы воспринимался как воля самой Ллос, подобное изречение звучало кощунством.
Но никто не вмешался. Бергиньон махнул на восток, и отряд потащился дальше, навстречу восходящему солнцу, разбитый и подавленный.
— Верхний мир предназначен для обитателей поверхности, — заметил молодой Бэнр одной из своих ближайших советниц, подъехавшей поближе к нему. — Никогда не вернусь сюда.
— А как же Дриззт До'Урден? — спросила она, поскольку все знали, как Мать Бэнр хотела, чтобы именно ее сын убил отступника.
Бергиньон громко рассмеялся. Он еще в Академии видел, на что способен Дриззт, и никогда всерьез не думал сойтись с ним в поединке.
* * * * *
Дриззт почти ничего не видел из-за громадного глабрезу, но и того, что было прямо у него перед глазами, ему было достаточно, поскольку Дриззт прекрасно понимал, что с таким врагом ему не справиться и могучий демон наверняка уничтожит его.
Даже если глабрезу не убьет его, они будут долго бороться, а за это время Мать Бэнр перебьет их всех!
Дриззт чувствовал нетерпеливый голод своего скимитара, чьим предназначением было убивать таких вот тварей, но он не бросился на демона, не зная, как уклониться от жутких клешней.
Он видел, как прыгнула Гвенвивар и исчезла. Еще одним другом меньше.
Схватка была предрешена еще до начала. Сообща они убили нескольких женщин-солдат, и все. Безрассудно сунувшись в средоточие власти Мензоберранзана, самых высоких жриц Паучьей Королевы, они проиграли. Дриззта захлестнуло чувство вины, но он решил не поддаваться. Они вышли на поиски во внешние туннели лишь потому, что это была единственная возможность спасти Мифриловый Зал. Даже если бы Дриззт с самого начала знал, что во главе захватчиков стоит сама Мать Бэнр, он все равно отправился бы на поиски и не стал бы прогонять Бруенора, Региса и Кэтти-бри, если бы друзья решили сопровождать его.
Пусть они и проиграли, но Дриззт не хотел так просто сдаваться.
— Давай же, дьявольское отродье! — прорычал он глабрезу и пригнулся, размахивая скимитарами, твердо решив дать клинку насытиться сполна.
Танар'ри выпрямился и достал странную металлическую шкатулку.
Дриззт среагировал мгновенно и тем самым чуть было не лишил себя и своих друзей единственного шанса на спасение. Потому что, как только танар'ри сделал движение, чтобы открыть шкатулку, Дриззт, на лодыжках которого были надеты волшебные браслеты, с криком бросился вперед и поверх опущенных клешней всадил скимитар прямо в брюхо демона.
Клинок вбирал в себя силу твари, Дриззт это отчетливо ощущал.
* * * * *
Метил подошел к девушке и гадкими щупальцами начал поглаживать ее лицо, но ее воля была настолько смята, что она не могла не только ударить урода, но даже закричать. И вдруг сквозь сумбур в голове она услышала один-единственный призыв, голос своего меча Хазид'хи: «Рази!»
Она так и поступила, и, хотя удар получился не очень точным, Хазид'хи чуть не отхватил руку иллитида.
Очнувшись от морока, Кэтти-бри свободной рукой оторвала щупальца от лица.
Новая волна сразила ее, девушка вновь почувствовала слабость, ноги ее подогнулись. Но прежде чем упасть, она увидела, что иллитид отчаянно дернулся и свалился, а за ним, покачиваясь, со вздыбленными волосами, стоит Регис. Булава халфлинга была в крови, и он тоже кинулся вниз, навалившись на Метила.
Тут бы и настал иллитиду конец, потому что Кэтти-бри уже пришла в себя, но он предвидел подобный исход и сберег достаточно сил для того, чтобы просто исчезнуть. Регис взмахнул булавой, но упал, потому что иллитид под ним как бы растворился. Халфлинг испуганно вскрикнул, но удержаться уже не мог и со звоном стукнул по каменному полу.
* * * * *
Все произошло в одно мгновение, такое краткое, что бедный Бруенор не успел ни на йоту продвинуться к потешавшимся над ним врагам.
Глабрезу почувствовал такую дикую боль, какой никогда еще не испытывал. Он хотел убить Дриззта, сжать клешню и рассечь дерзкого дроу пополам. Сдерживало его лишь одно: страх перед ожидавшим его в таком случае гневом Эррту по возвращении в Бездну. А он понимал, что вернуться ему придется скоро, — так жадно клинок пожирал его изнутри.
О, как ему хотелось располовинить Дриззта, но ведь его послали сюда не за этим. Злобный Эррту не примет никаких оправданий. С ревом, утешаясь лишь тем, что Эррту вскоре лично накажет отступника, глабрезу дотянулся до шкатулки, распахнул ее и извлек сверкающий черный сапфир.
Клинок Дриззта внезапно успокоился. Движения ног замедлились.
Самым острым напоминанием о Смутном Времени во всех Королевствах остались так называемые мертвые зоны, где любая магия прекращала свое действие. В сапфире содержалась черная энергия такой зоны, антимагия, поглощавшая волшебную силу, и против нее были бессильны и скимитары Дриззта, и браслеты, и Хазид'хи, и даже все ухищрения жриц.
Это длилось всего лишь одно мгновение, когда танар'ри достал камень, освобождавший его от пребывания на Материальном уровне. В следующую секунду глабрезу исчез и унес с собой сапфир.
На краткий миг погасло пламя в туннеле за спиной Кэтти-бри. На миг ослабли заговоренные оковы Гэндалуга. На миг исчезла вязкая масса вокруг Бруенора.
Всего лишь на краткое мгновение, но Гэндалугу, много веков копившему гнев в душе, этого было достаточно, чтобы разорвать ослабшие кандалы, а Бруенору — чтобы ринуться вперед, так что, когда прозрачный липкий куб снова материализовался, король дварфов был уже далеко от него и с воплем что есть духу мчался к жрицам.
Мать Бэнр совершенно неподобающе своему положению брякнулась на пол, а ее диск секунду спустя появился вновь уже над ее головой.
Гэндалуг размахнулся и ткнул в лицо стоявшую слева Куэнтель, отбросив ее к стене. Затем он прыгнул вправо и ухватил ручку пятихвостой плети Блэйден Керст, не обращая внимания на парализующие укусы змей.
Старый дварф совсем не чувствовал боли и продолжал наступать на ошеломленную дочь Бэнр. Он закинул руку ей через плечо, перехватил второй ручку плети и изо всех сил вдавил ее в горло женщины.
Они вместе упали на пол, сцепившись намертво.
* * * * *
Ни одно существо во всех Королевствах, даже древний дракон с толстой чешуей, не было окружено таким количеством магических заграждений, как Мать Бэнр. Но в момент, когда воцарилась антимагия, все ее щиты исчезли.
И во всех Королевствах не было существа более разъяренного, чем Бруенор Баттлхаммер. Его приводил в бешенство вид ран старого дварфа. Он был в бешенстве от мысли, что все его друзья и любимая дочь если еще не погибли, то скоро будут мертвы. Он приходил в бешенство при одном взгляде на дряхлую жрицу, которая в его воображении стала тем самым существом, что отобрало у него его дорогого мальчика.
Он со всей силы размахнулся своим топором с тысячей зарубок, и от его удара сияющий голубой диск раскололся и пропал. Бруенор почувствовал жар, когда топор пробил одно из волшебных заграждений, и магическая сила перелилась сначала в оружие, а затем и в самого рассвирепевшего короля.