Занятый своими делами, мир даже не заметил, как произошло нечто, ранее невиданное.
Тем более что для большей части мира заниматься своими делами означало глазеть в телевизионный экран. Кто-то следил за боксерским поединком в Кении, кто-то в обеих частях Америки не мог оторваться от крутого полицейского фильма или «мыльной оперы», и уж совсем горстка клевала носом, пытаясь высидеть финал Великобритании по бильярду. Стоит ли удивляться, что, когда в любимую программу вклинивалась сводка новостей, это ужасно раздражало вышеупомянутую часть мира.
Правда, вскоре новости быстро заставили загипнотизированного телеэкраном зрителя позабыть о раздражении, по крайней мере тех немногих, кто не усомнился в реальности происходящего. Если верить новостям, на одной из радиочастот только что было получено сообщение из космоса. Расшифровке большая его часть не поддавалась. Можно было разобрать лишь небольшой фрагмент, причем это оказался видеосигнал. Вскоре наскоро сделанный мультик уже заполонил собой все телеканалы.
Начинался он с темной картинки, в середине которой светилась крошечная яркая точка. Затем она взрывалась ослепительным светом, и во все стороны от нее летели искры, правда, уже не столь яркие. А еще через несколько мгновений изображение тускнело и застывало. Потом все начиналось снова, только в обратном порядке — сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее, пока в середине картинки не гасла яркая точка.
Вот, собственно, и все. Больше ничего не было.
На развлекательный мультик это явно не тянуло. Зато сигнал пришел не откуда-нибудь, а из космоса. Так что ученым мужам от астрономии и журналистам ничего не оставалось, как взяться за решение мультипликационного ребуса. Правда, ничего оригинальнее банальности, что, мол, это аллегория возникновения и жизни Вселенной, они выдать не смогли: сначала Большой Взрыв и последующее расширение, затем, когда разбегаться уже некуда, обратное сжатие и коллапс. Так вещали ученые мужи. Но и они не могли сказать, с какой стати далеким братьям по разуму вздумалось просветить землян на сей счет.
Впрочем, этим дело не закончилось. Несколько месяцев спустя из космоса поступил очередной сигнал. Кстати, он оказался даже поинтереснее предыдущего. В нем уже фигурировали люди, или по крайней мере нечто вроде людей, если, конечно, их можно было так назвать.
Второй мультик длился чуть дольше первого. Начинался он все с того же Большого Взрыва, только по окончании цикла жизни и смерти Вселенной появлялась фигура. На вид она была то ли комичной, то ли пугающей, в зависимости от того, как к ней относиться — серьезно или нет. Больше всего она напоминала пугало с круглой головой и оскаленной пастью — ну вылитая хэллоуинская тыква. Руки оканчивались целой порослью пальцев, никак не меньше дюжины на каждой. А каждый такой «пальчик» венчало страшное острие когтя. Существо тем и занималось, что пыталось расцарапать своими «коготками» черную бездну Вселенной.
Кстати, сей монстр был не одинок. Ибо вскоре вокруг него появлялись еще семь, размером поменьше, причем один уродливее другого. Так, у одного была борода, другой улыбался идиотской улыбкой, глаза третьего полузакрыты… Просто ходячие экспонаты кунсткамеры — сказал бы любой из обитателей Земли независимо от цвета кожи и национальной принадлежности.
Вот, собственно, и все. Ученые мужи (и не очень ученые — так, прикола ради) вновь взялись за разгадку сигнала.
Кое-кто, в особенности те, кто зарабатывает на жизнь, отпуская шуточки и смеша почтенную публику, решили, что народ кто-то разыгрывает. Комики вскоре узрели сходство фигуры из мультика с пресловутым Страшилой из страны Оз, да и семеро его компаньонов тоже были вскоре разоблачены. Вывод: кто-то прикалывается над любимыми детскими героями. Тот, что с бородой, это Док; с дурацкой улыбкой — Чудик; с сонными глазами — Соня. Ну кто же это еще, если не семь гномов, хотя среди них почему-то нет Белоснежки.
Увы, кое-кому было не до смеха. Как раз на тот момент подняли голову самые отъявленные террористические группировки, и нашлись такие, кто решил, будто загадочные послания имеют к экстремистам самое прямое отношение. А были еще и те, кто узрел в происходящем намек на грядущий Армагеддон или по крайней мере на скорое второе пришествие.
Увы, ошиблись и первые, и вторые, и третьи. Все оказалось гораздо страшнее.
Глава 1
Движение в городе было просто кошмарным. И брошенный кем-то автомобиль на пересечении скоростной эстакады им. Генри Гудзона и Шестьдесят шестой улицы так и стоял, создавая пробку, — никто не осмеливался приблизиться к нему до прибытия спецов по взрывным устройствам. Водитель служебной машины полковника Морриси был вынужден ехать окружным путем, через Бродвей. Шел снег, и машины ползли как черепахи, так что ситуация с каждой минутой если и менялась, то к худшему.
Советы дорожной полиции по состоянию на 10 утра
Автострада, ведущая в Нью-Джерси, заминирована в южном направлении между съездами №№ 14 и 15. Во время операции по разминированию для проезда открыта лишь одна полоса движения.
В северном направлении на скоростной эстакаде им. Генри Гудзона у Шестьдесят шестой улицы брошен автомобиль. Не исключено, что в машине установлено взрывное устройство. Просьба к водителям воздерживаться от поездок по этому маршруту.
Сегодня с 16.00 до 16.30 движение в радиусе четырехсот метров от ВТЦ будет перекрыто в связи с проведением танцевального фестиваля индейского племени ленни-ленапе.
Иных ограничений на сегодняшний день не предусмотрено.
К счастью, нашим героям не придется ехать назад этой дорогой — неподалеку от яхтенной гавани их будет ждать самолет. Увы, сидевшая в машине женщина, которой предстояло арестовать (в который раз?) своего лучшего агента, постепенно теряла самообладание. Звали ее Хильда Джин Морриси. Это имя она носила всю свою жизнь, несмотря на два — разумеется, неудачных, — замужества. Правда, замужества остались в прошлом и почти забылись, потому что ни к чему вспоминать собственную глупость, а если тебе нужен мужчина, нет ровно никакой необходимости обременять себя узами брака.
Роста в Хильде Морриси было метр шестьдесят, веса — пятьдесят кг, плюс-минус килограмм. Кстати, эти «кг» тоже уже давно не менялись, можно сказать, с того самого момента, когда она молоденькой девушкой только пришла работать в полицию. Последнее время выдерживать столь жесткие параметры удавалось все с большим и большим трудом. Ведь теперь Хильда Морриси числилась полковником Национального бюро расследований. Что, кстати, также требовало немалых усилий. Дело в том, что ей уже давно полагалось повышение, и начальство постоянно давило, требуя ее согласия на новую должность.
Собственно, Хильда не имела ничего против очередного звания или более высокого оклада. Ей не нравились последствия. Очередная ступенька по служебной лестнице наверняка потребует от нее перебраться на теплое местечко в Арлингтон, что в штате Виргиния, чтобы заниматься там бумагомаранием, а уж чего Хильда терпеть не могла, так эти самые теплые местечки с их вечными бумажками и отчетами.
Куда комфортнее она чувствовала себя, скажем, где-нибудь в Небраске, руководя операцией против распоясавшихся религиозных экстремистов, или же в вертолете над Мраморным морем, прослушивая шифровку тайного агента, заброшенного на одну из тренировочных баз курдских сепаратистов на склоне горы Арарат. Или взять хотя бы нынешнее задание в Нью-Йорке, где Морриси пришлось заниматься вербовкой тех, кто владел японским. Необходимо было в срочном порядке внедрить своих людей на автомобильные заводы Осаки. Судя по всему, японцы исподтишка нарушали торговые соглашения и вместо японских частей использовали дешевые заменители, сделанные в Новой Гвинее, а продавали продукцию как целиком японскую.
Короче, все что угодно, лишь бы не попасть в канцелярские крысы. Звезда бригадира принадлежала ей по праву, но принять сей знак отличия — значит раз и навсегда распрощаться с полюбившимися полевыми операциями. Чего греха таить, политика Бюро в отношении повышения по службе ясна как дважды два — или вверх, или вон. Для всех, но не для Хильды. Уже несколько лет ей удавалось обходить это простое до примитивности правило. Так что когда служаки из кадрового отдела в очередной раз заводили разговор о том, что, мол, законы писаны для всех одинаково, им приходилось разбираться с самим директором. Тот же философски замечал: «Вверх она не стремится, а выставлять вон такого ценного кадра просто грешно. Ладно, сделайте ей очередное предупреждение». Что они и делали.