Которых, кстати, оказалось довольно много. Первыми вошли Хильда Морриси и ее новая помощница вместе с подполковником Бюро, не знакомым Даннерману; затем пара охранников из Бюро, которые несли большие плоские ящики с мелко нарезанной бумагой. Потом появились еще несколько охранников, плотным кордоном окружившие пришельцев: двоих громадных бледных Доков, один из которых держал на руках Чудика. Наконец показались второй Даннерман и его дражайшая Пэт-1; они старались держаться подальше от космических уродцев. И неожиданно большая комната перестала казаться такой уж большой.
Хильда Морриси оглядела зал, потом кивнула подполковнику, и тот начал отдавать приказания. Двое охранников с ящиками поставили свою ношу на пол возле окна, а остальные препроводили туда же инопланетян. Чудик взирал на все эти перемещения с интересом, но молчал.
Китайские офицеры тоже пялились на происходящее. Поначалу присутствие пришельцев из космоса их сильно удивило и встревожило, но затем, когда в нос ударил запах, они скривились от отвращения. Старший офицер что-то резко проговорил, и китайцы начали было отходить в сторонку, но двое Джимми Линов не сдвинулись с места. Они оживленно заговорили друг с другом, потом один из них, изобразив на лице широкую улыбку, торопливо прошел через комнату к Пэт-5.
— Как я рад тебя видеть, дорогая моя! — воскликнул он. — А как поживает мой будущий ребенок?
Пэт-5 встретила его откровенно враждебным взглядом, но ответила за нее Пэтрис:
— Он не твой, он наш, и он — это не он. Это они. Их трое. У нее будет тройня.
— Тройня! Вот здорово!
— Ай, прекрати, — поморщилась Пэтрис — В самом деле, Джимми, тебе ведь эти дети не нужны.
Он оглянулся через плечо на остальных офицеров КНР.
— Как так не нужны! Я хочу, чтобы они росли и воспитывались на родине!
Старший офицер пролаял короткую команду.
— Оставь нас в покое, Джимми, — сказала Патриция.
Он поглядел на нее, потом развернулся, повинуясь приказу командира. Но, прежде чем отойти, прошептал:
— Не могу.
Хильда Морриси, стоя у дверей, некоторое время с любопытством наблюдала за происходящим, затем повернулась и постучала в дверь. Быстро сказав что-то вошедшей охраннице ООН, она подозвала к себе подполковника и, посовещавшись с ним пару минут, махнула рукой Дэну:
— Думаю, вы не знакомы. Дэн, это Приам Макланос, он помогает мне опекать наших уродцев; Приам, это Дэн Даннерман. Исполняйте указания полковника Макланоса, пока я буду находиться в палате Совета Безопасности, Дэн, — закончила она и снова постучала в дверь.
Даннерман осторожно пожал руку подполковника. Он ожидал крепкого ответного рукопожатия, но все же сила могучей длани заставила его поморщиться.
— Какие будут указания, подполковник? — спросил он.
— Никаких, я надеюсь. В настоящий момент эти ребята не причиняют нам беспокойства, что бывает не слишком часто.
Макланос кивнул в сторону инопланетян. Они не только не причиняли беспокойства, они вообще ничего не делали. Оба Дока стояли молча и безмятежно, а Чудик, свернувшийся на руке одного из них, вроде бы спал, укрывшись своим большим веерообразным хвостом.
Даннерман предполагал, что, как только все вызванные на слушания свидетели прибудут в ООН, их сразу же препроводят в зал Генеральной Ассамблеи, но этого почему-то не произошло. Как объяснил Макланос, причина ухода Хильды заключалась в некоей процедурной баталии, развернувшейся сейчас в стенах ООН.
Совет Безопасности заседал независимо от Генеральной Ассамблеи в своем собственном крыле здания, а в самой Генеральной Ассамблее разгорелись жаркие дебаты относительно того, кого именно нужно вызвать для дачи показаний и кому позволено задавать вопросы.
Пока же приходилось ждать. Испытывая некоторую нервозность, Даннерман бродил по холлу, разглядывая портреты на стене (Тригви Лай, Бутрос Гали и с полдюжины других выдающихся в истории ООН деятелей), маленькую, наподобие бара, загородку с кофеварочной машиной (к несчастью, нерабочей), стеллаж со старинными журналами. Неожиданно он ощутил на себе взгляд другого Даннермана и со сдержанным дружелюбием поприветствовал двойника — еще одна личная проблема, возможности разрешения которой он пока что не видел. Даннерман-2 ответил ему в том же тоне.
От необходимости пустых разговоров его избавило появление в зале двух офицеров в форме Свободного Штата Флорида. Одним из них был генерал Мартин Деласкес, которого Пэт Эдкок уговорила в свое время доставить их на «Старлаб».
Заметив входящего Деласкеса, Розалина торопливо направилась ему навстречу.
— Мартин! — радостно воскликнула она. — Я думала, вы погибли. Как приятно видеть вас снова…
Но генерал холодно взглянул на нее, и лицо Розалины помрачнело.
— Ах, черт побери, вы ведь другой!
Покачав головой, Розалина прошла к низкому столику и, усевшись в кресло, принялась рассеянно рвать на длинные полоски лежавшую на столе газету.
— Никто не желает партию в шахматы? — вопросила она без надежды в голосе.
Когда их, свидетелей, наконец-то привели в зал заседаний Генеральной Ассамблеи, Даннерман поразился количеству присутствующих. Прежде ему довольно часто приходилось выступать перед относительно немногочисленной аудиторией, например, по возвращении с заданий или при даче показаний в качестве свидетеля по тому или иному делу. Но по крайней мере в Бюро допросы проходили более или менее приватно. Даже в Пыточной редко бывало больше нескольких десятков человек. Здесь же были совсем другие масштабы.
В забитом до отказа зале заседаний Генеральной Ассамблеи присутствовали в полном составе делегации всех 194 наций; на балконах для посетителей тоже негде было яблоку упасть. Добрых две тысячи человек зашептались и зашушукались, увидев, как тринадцать «свидетелей» устало прошествовали к возвышению в конце зала и заняли свои места на позолоченных стульях с веретенообразными ножками.
Даннерман сосчитал всех по головам: четыре Патриции Эдкок, два Дэна Даннермана, два Джимми Лина, одна Розалина Арцыбашева, один Мартин Деласкес и Чудик, сейчас несколько встревоженный и с любопытством оглядывающий зал. Даннерман не стал считать вооруженных охранников в форме, стоящих для «защиты» свидетелей позади каждого стула. Охрана была в голубых ооновских касках и в форме морских пехотинцев США. И в завершение списка — парочка Доков с бородатыми, будто поросшими мхом, лицами и полудюжиной лениво шевелящихся рук. Эти создания не являлись, конечно, свидетелями в полном смысле, поскольку никто никогда не слышал, чтобы они говорили. Они и не сидели, как остальные. Они стояли, спокойно и безмятежно, в конце ряда свидетелей, и позади каждого из них дежурили три морских пехотинца.
Не похоже, что морпехи присутствуют здесь для защиты Доков, подумал Даннерман. На публику они не глядели. Зато пристально наблюдали за многорукими великанами из космоса, на которых и были направлены стволы их карабинов.
Впрочем, подумал Даннерман, Доки все еще нуждаются в защите. Он слышал, что некоторым демонстрантам удалось ненадолго прорваться сквозь полицейские кордоны вокруг комплекса зданий ООН, прежде чем прибыло подкрепление и смутьянов задержали. Несколько человек оказались вооружены, то ли по рассеянности, то ли со злым умыслом. Это не имело значения. Во всяком случае, эти люди будут теперь наблюдать — если вообще будут — за слушаниями ООН по телевизору, из своих камер в одной из нью-йоркских городских тюрем.
Делегаты Генеральной Ассамблеи по-прежнему пререкались друг с другом на нескольких языках, некоторые из них Даннерман понимал. Чудик же, в совершенстве владевший почти всеми языками Земли, настороженно вслушивался в эту многоголосицу.
И тут стук процедурного молотка призвал всех к соблюдению тишины.
— Леди и джентльмены, — произнес председательствующий по-английски, — приступаем к слушаниям. Прошу свидетеля, известного под именем Чудик, занять место для дачи показаний.
Когда маленький инопланетянин вспорхнул на трибуну, две тысячи человек как один вздохнули. Председатель постучал молотком, призывая аудиторию к порядку, и подал знак секретарю, чтобы тот приступил к приведению свидетелей к присяге.