Считается, что людей исправляет физический труд. Мы вырыли противовоздушное убежище — просторное подземное сооружение, куда стали перетаскивать книги. Сложили, перевязали. Из одного угла отволокли в другой, с одного этажа спустили на следующий. Перенесли книги своего института, взялись за чужие. Однажды нас послали вытаскивать из помещения, которое уже три года не открывалось, книги, шкафы и стеллажи — зачем-то понадобилась пустая комната. Там было столько пыли, что один из нас чихнул раз двадцать, не меньше. Да и мы, несмотря на марлевые повязки, выходили оттуда совсем серые и сплевывали черную слюну. Помнится, в ту пору уже началась жара. Тяжелые стеллажи, тяжелые книжные шкафы, неподъемные картотеки с забитыми карточками ящиками — все это приходилось таскать молодым сотрудникам. У них быстро протерлись рубашки, обнажив голое тело. Что ни говори, наше бренное тело куда выносливее.
Слабый всегда пользуется льготами. Мне поручали лишь самые мелкие дела, а в оставшееся время я собирала посылки для находившегося в школе кадров мужа. Когда у Чжуншу выдавалась свободная минутка, днем ли, ночью, он посылал домой короткие несвязные письма. Как интересно было бы их сейчас перечитать, если бы они сохранились! Но что об этом говорить — куда более важные письма и те уничтожены.
Группа Чжуншу по прибытии на место сначала привела в порядок запущенные постройки исправительно-трудового лагеря. В первый вечер они спали на соломенных подстилках и им было жарко. Вдруг резко похолодало, выпало много снега, потом все потонуло в грязи. 17 ноября прибыл главный отряд, и восемьдесят бессемейных мужчин оказались в одном помещении. Спали на земляном кане. Приехавший вместе с отцом мальчишка перед сном любил мочиться вокруг кана: он называл это «внесением удобрения». В дни отдыха все отправлялись покупать еду на базаре в соседнем поселке. Там, кроме жареных кур, продавали и вареных черепах. Я потом спрашивала Чжуншу, какой у них вкус, но он их так и не попробовал, лишь сочинил — украдкой — несколько сатирических куплетов.
В Лошани нет пригодной для обработки пустующей земли, школе кадров там нечего было делать. Спустя месяц с небольшим весь состав школы вместе с членами семей и громоздким багажом перебазировался в местечко Дунъюэ, расположенное в уезде Сисянь. Этот уезд нетрудно найти на карте, но Дунъюэ вы вряд ли разыщете. Это малонаселенные, бедные места, где зимой не найдешь топлива для жаровен. Многие сотрудницы обморозили себе лица. Стирать одежду можно было только в пруду, сидя на корточках. Чжуншу договорился с женщиной из местных, что она постирает ему новое белье. После стирки белье исчезло. Меня же беспокоило, что он может упасть в пруд. Если можно нанять прачку, то не жалко и пропавшего белья.
Тех, кто ожидал в Пекине отправки в школу кадров, естественно, интересовали дела в школе — они то и дело просили меня поделиться новостями. С особенным удовольствием воспринимался рассказ о том, как товарищ Хэ Цифан[170] ел рыбу. В тех местах разрешали ловить рыбу в осушаемых водоемах, и блок питания расширил меню, включив в него карпа в красном соусе. Услышав об этом, Хэ Цифан схватил свою чашку для полоскания рта и поспешил в столовую. Начав есть, он почувствовал какой-то необычный привкус, который становился все сильнее. Озадаченный Хэ Цифан выловил из чашки самый крупный кусок — это оказалось не успевшее раствориться лекарственное мыло. Рассказ этот встречали сочувственным и грустным смехом. Мне тоже поведали о комическом случае, когда Чжуншу и другой старший сотрудник полдня не могли вскипятить воду в котле. Я выступала в роли адвоката, говоря, что котлы стояли под открытым небом, что шел снег и дул ветер и кипятить в них воду действительно нелегко. Однако люди продолжали смеяться.
После Нового года в школе начали строить своими силами помещение для житья. Женщины наравне с мужчинами возили большие тачки, изготовляли кирпич, возводили кровлю. Чжуншу с Юй Пинбо и несколькими другими представителями категории «престарелых и инвалидов» были освобождены от тяжелых работ, выполняя лишь мелкие, подсобные. Когда через восемь месяцев наша рота прибыла на место, люди уже жили в построенном своими руками доме.