Дома он вручил привезенные из Европы подарки матери и двум невесткам.
— Недаром ездил за море, всему выучился, даже женские вещи выбирать умеешь, — похвалила его мать.
— О какой это барышне Су упоминал по телефону Пэнту? — спросил отец. — Что у тебя с ней?
— Ничего, просто ехали на одном пароходе. Вечно Пэнту болтает невесть о чем! — рассердился Хунцзянь. Он хотел было добавить, что Пэнту — порядочный сплетник, но присутствие жены брата удержало его.
— А вообще семейными делами пора заняться как следует, — продолжал отец. — Твои младшие братья давно женились. Свахи приходили не раз, да ведь ты не захочешь искать жену таким устарелым способом. Ну, а Су Хунъе — человек с неплохой репутацией; помнится, в свое время занимал немаловажные должности.
«Почему это что ни девушка, то отцова дочка? — подумал Хунцзянь. — Одну ее ты готов лелеять в сердце, но как вспомнишь, что за ней маячит тень папаши, она уже не кажется такой привлекательной, да и душа двоих сразу не принимает. Послушать некоторых, так для них брак — разновидность однополой любви: не столько девушкой интересуются, сколько отцом ее или братом».
Мать возразила:
— А по-моему, чиновничья дочка тебе не пара. Услужливости от нее не жди, еще самому придется за ней ухаживать. Потом, жену надо брать из своего уезда. У иногородних повадки какие-то чудные, трудно привыкнуть. А эта Су училась за границей, должно быть, уж и не молода?
Лица обеих снох — уроженок этого уезда, не окончивших и средней школы, — выражали полное согласие со свекровью.
— Девица училась за океаном, да еще стала доктором… Боюсь, Хунцзяню ее не переварить, — задумчиво протянул отец, как будто Су была камнем, справиться с которым могут лишь желудки страусов и казуаров.
— Наш Хунцзянь тоже доктор, ничем не хуже ее, — заметила мать.
Отец потеребил бородку и усмехнулся:
— Матери этого не понять, Хунцзянь. С ученой женщиной нет никакого сладу. Муж должен быть на ступеньку выше ее, ровня ему не годится. Поэтому окончивший университет должен жениться на той, у которой за плечами только школа, учившийся за границей — на обыкновенной студентке. А на той, что за границей стала доктором, может жениться только иностранец или, по крайней мере, доктор нескольких наук. Правильно я говорю? Вот и древнее поучение гласит: «Ищи жениха в семье познатнее, бери невесту в семье поскромнее».
— Из тех, что нам сватали, лучше всех вторая дочь в семье Сюй. Я покажу тебе карточку, — сказала мать.
Фан подумал, что дело принимает серьезный оборот. Он терпеть не мог девиц «новейшей формации» из маленьких городков с их устаревшими представлениями о моде и провинциальными претензиями на столичный шик. Кого они ему напоминали?.. Бывало, когда китайские портные впервые учились шить европейские костюмы, они точь-в-точь воспроизводили даже заплаты на локтях и коленях. Впрочем, Фан решил пока не спорить, а через несколько дней ускользнуть в Шанхай, подальше от греха. Отец сказал ему, что желающих принять его очень много, а погода жаркая, так что надо быть осторожным в еде. Нанося визиты старшим по возрасту родным и близким, он может пользоваться отцовским рикшей. Когда же станет прохладнее, отец свезет его на дедовские могилы совершить положенный обряд. Назавтра старый господин Фан пообещал позвать портного, чтобы заказать шелковый халат и штаны. Пока же для выездов Хунцзянь может взять одну из курток Фэнъи, младшего брата. За ужином подали приготовленные лично госпожой Фан любимые блюда сына: мелко нарезанного жареного угря, маринованные крылышки кур, тушенную с арбузной мякотью курицу, сваренные в вине креветки. Мать подкладывала ему лучшие куски и приговаривала:
— И как ты, бедный, четыре года прожил за границей! Там небось и поесть нечего было!
Все стали над ней смеяться — что же, мол, за границей все с голоду помирают?
— Вот уж не знаю, чем живут эти заморские черти. Хлеб, молоко — да я их и даром есть не стану!
Хунцзянь вдруг подумал, что в атмосфере родного дома война кажется чем-то немыслимым — вроде привидения среди бела дня. В планах отца и матери не оставалось места для непредвиденных осложнений. Видя, как уверенно они распоряжаются будущим, он и сам осмелел и решил, что напряжение в районе Шанхая спадет, настоящая война не разразится, во всяком случае можно будет не обращать на нее внимания.
Проснувшись на следующее утро, Фан узнал, что вчерашние репортеры давно уже ждут его. Они показали ему газеты с сообщениями о прибытии на родину доктора Фана и с его фотографиями — настолько уродливыми, что ему стало стыдно. На снимке хорошо было видно, как субъект в синих очках тянет его за рукав, и что у Фана испуганное выражение лица, как у пойманного с поличным воришки. Очкастый оказался человеком широко образованным. Он с ходу заявил, что давно знает Крэйдонский университет как самый знаменитый в мире рассадник науки наравне с университетом Сент-Джон[24] в Шанхае. Репортер с фотокамерой на плече спросил Фана, что он думает о международной обстановке и разгорится ли война между Японией и Китаем. Фану еле удалось избавиться от них, но не раньше, чем он сделал для газеты очкастого каллиграфическую надпись «Будьте глашатаем народа», а для газеты фотографа — «Смело говорите правду».
24