Однако судьба распорядилась иначе. 7 декабря вероломным нападением Японии на американский флот началась широкомасштабная война на Тихом океане. Выехать из Шанхая стало невозможно, «одинокий остров» — так называли неоккупированную, управлявшуюся до того иностранцами часть города — перестал существовать. Всюду стали хозяйничать японцы и во всем им послушные органы власти Нанкинского коллаборационистского правительства во главе с Ван Цзинвэем, некогда левым гоминьдановцем, в ходе борьбы за власть с Чан Кайши докатившимся до прямого пособничества захватчикам.
Цяню пришлось искать занятие и средства к существованию. Помогло то, что интервенты и их пособники, свирепо карая за малейшее проявление протеста, одновременно изображали из себя друзей и покровителей китайской культуры и науки. В городе продолжала работать часть учебных заведений, действовали театры, издавались журналы и книги. Конечно, лицам, известным в прошлом прогрессивными взглядами, доступ в них был закрыт. Многие из таких людей, как замечательный ученый-литературовед и писатель Чжэн Чжэньдо, вынуждены были перейти на нелегальное положение. Другой славный представитель мастеров китайской культуры, непревзойденный исполнитель женских ролей в традиционном театре Мэй Ланьфан отрастил себе бороду, чтобы не выступать перед врагами своей родины. Менее известные (и более нуждающиеся) литераторы и артисты вынуждены были избегать сколько-нибудь «опасных» злободневных тем, уходить в своем творчестве в глубь веков, сочинять приключенческие повести и любовные истории. В театре ставились развлекательные пьески или мелодрамы.
В это самое время начала свою недолгую карьеру драматурга Ян Цзян. На общем фоне ее комедии «Полное удовлетворение» и «Непредвиденные последствия» выделялись хорошим литературным вкусом, живостью ведения интриги. Их темы и сюжеты были во многом традиционны — вознагражденная верность и наказанное кокетство, беспричинная ревность и хитрости, приводящие к непредвиденным результатам. В то же время точные житейские наблюдения, юмор способствовали их успеху у зрителей, обеспечивали приличные сборы. Кроме того, Ян Цзян давала уроки языка, а ее отец уступил Цянь Чжуншу свои часы занятий в Фуданьском женском колледже. Прежнего достатка в семье, в которой появилась дочь, уже не было, но концы с концами сводить все же удавалось.
Тянулись годы; где-то грохотала война, казавшаяся нескончаемой, судьба не предвещала просветов, не сулила перспектив. Свои тогдашние настроения Цянь Чжуншу выразил в двустишиях классического стиля, построенных по принципу параллелизма: «Уплыть бы на плоту в лазурь к Млечному Пути, да нет больше дорог; Войти хоть бы во сне в красный терем, да не знаю, какой искать ярус». И еще: «Сердце, словно алый абрикос, трепещет от приближения весны, А перед глазами словно сливовые дожди — чуть развиднеется и опять льет». Что можно было противопоставить унынию и мраку? Погружение в науку, увлечение творчеством.
Занимаясь филологическими проблемами, Цянь Чжуншу начинает пробовать свои силы и в писательстве. Первым из-под его пера выходит небольшой сборник эссе «Заметки на полях жизни». Затем он пишет рассказы и повести, составившие сборник «Люди, звери, духи» (отдельным изданием он вышел уже после победы над Японией, в 1946 году). Одновременно шла работа над книгой «Об искусстве», содержащей критический анализ различных сторон китайской классической поэзии. А однажды, вспоминает Ян Цзян, вернувшись из театра после премьеры ее пьесы, муж заявил: «Буду писать роман». Это было в 1944 году, а закончена работа была два года спустя. С этого момента судьба автора переплетается с судьбой его книги.
«Осажденная крепость» первоначально увидела свет в самом крупном и престижном в первые послевоенные годы журнале «Вэньи фусин» («Литературный ренессанс»). Его издавали два высокочтимых деятеля культуры — уже упоминавшийся Чжэн Чжэньдо и драматург Ли Цзяньу, стремившиеся возрождать и поддерживать реалистические и гуманистические традиции предвоенного периода. В журнале сотрудничали самые яркие и одаренные писатели из тех, что находились в то время на подвластной гоминьдану территории. Первые же отклики свидетельствовали, что редакция не ошиблась, предоставив Цянь Чжуншу такую большую журнальную площадь.