Утрос взирал на пустую равнину, не в силах поверить, что город просто исчез. Без Ильдакара приказы Железного Клыка утратили силу, но, по правде говоря, император никогда не понимал реальную ситуацию, никогда не чувствовал собственную империю. Железный Клык знал, как заставить людей его бояться, но понятия не имел, как править. Он был напыщенным эгоистом, который достиг власти только благодаря другим людям — таким как Утрос.
Генерал не понимал, почему был так слеп. Неудивительно, что Мэджел искала утешения в объятиях другого. Если б не встреча с Утросом, она бы выбрала кого-то другого? Она была прекрасной и совершенной, но даже после столь ужасного наказания вернулась к Кергану. Утрос не мог и не хотел понимать этого. Сейчас его долг — забота о сотне тысяч солдат. Он был их лидером, их генералом, а не духом, говорящим через кровавую линзу.
Утрос встал перед опаленной, но все еще исправной линзой в подземный мир. По его команде колдуньи активировали руны, те засветились, и зеленоватый туман рассеялся, позволив заглянуть в царство духов. Генерал храбро стоял перед стеклом, глядя на пустые владения мертвых, которые слишком походили на его разоренный лагерь.
Пред ним появился император Керган. Он ухмылялся, выставляя напоказ железный зуб. Мэджел с кровавой маской вместо лица стояла рядом. Ее лишенные век карие глаза смотрели на Утроса, но теперь он видел ее более четко. У нее не осталось любви к нему.
— Ты снова призвал меня, Утрос, — сказал Керган. — Если ты уже завоевал Ильдакар, то я готов отдать первые приказы. Отправь на казнь всех, кто бросал мне вызов. Когда они окажутся в преисподней, мы продолжим наказывать их. — Он просто наслаждался своей идеей.
— Ильдакара нет, — сказал Утрос. — Он исчез.
— Нет? — опешил Керган. — Как ты мог потерять город?
— Как ты мог потерять империю? — парировал Утрос, позволив резкому тону стереть почтение и уважение, которые он когда-то испытывал к Кергану. — Как ты мог потерять свою жену, самую красивую женщину в мире? Как ты мог разбрасываться землями, которые я для тебя завоевал, пока я продолжал сражаться за твою глупость?
Керган был вне себя.
— Запрещаю говорить тебе в подобной манере! Я твой император.
— Ты мертв. Ты больше не мой император, и я не подчиняюсь твоим приказам. И преданность, и любовь недостаточно сильны. А я силен. У меня есть армия, и я захвачу Древний мир для себя. Солдаты служат мне, и мы создадим новую и достойную империю. Ты портишь все, к чему прикасаешься. — Он понизил голос, когда Керган зарычал, не в силах говорить, а затем перевел взгляд на другую фигуру в линзе. — Мэджел, я действительно любил тебя, но наша любовь была обречена с самого начала. Я должен был проявить мудрость и признать это. Возможно, я мог бы спасти тебя, но я не буду оплакивать то, что случилось пятнадцать столетий назад. Вместо этого я построю свое будущее без тебя. — Он повернулся к Кергану. — И без тебя, Железный Клык.
Оставив императора кипеть от злости за завесой подземного мира, генерал отошел от линзы и взял тяжелый боевой молот, позаимствованный у одного из солдат. Оружие приятно оттягивало руку, оно было настоящим, тяжелым и смертоносным. С криком, в который он вложил всю свою ярость и отчаяние, Утрос размахнулся и ударил в центр кровавой линзы. Магия золотом потрескивала и вспыхивала в трещинах, которые прочертили стекло. В месте удара остался белый кратер, от которого к краям расходились трещины. Утрос услышал последний яростный вопль Железного Клыка, а потом кровавая линза превратилась в груду осколков на выжженной земле.
Ава и Рува улыбнулись ему с удовлетворением и облегчением. Первый командующий Енох прижал кулак к сердцу и крикнул:
— За генерала Утроса!
Две колдуньи подхватили клич, как и тысячи солдат.
Внезапно у Утроса возникло ощущение, никак не связанное с разбитой линзой. Он почувствовал странную силу, вибрирующую в воздухе подобно магической грозе. Далекая ударная волна сотрясла ткань мироздания. Он инстинктивно схватился за грудь, и его полукаменная кожа покрылась мурашками.
Ава и Рува переглянулись, а потом повернулись к нему в надежде на ответ. Первый командующий Енох ощупал свою руку, затем лицо, и поморщился. Солдаты начали переговариваться. Кто-то кричал, глядя на свои ладони, сгибая запястья и разминая руки.
Утрос дрожал, его кожу покалывало, и она становилась теплее. Ощущения были похожи на те, которые он испытал при пробуждении от каменного небытия. Но теперь он чувствовал себя обновленным, чувствовал себя человеком. Каменное окоченение уходило.