- Можно мне посмотреть в трубу? - спросила Леля флаг-офицера.
- С величайшим удовольствием... Прошу вас! Только извините, долго нельзя: у нас служба.
Леля стала смотреть; ей это было не в диковинку, так как у ее отца была отличная труба.
- Кажется, я замечаю на горизонте какое-то иностранное судно.
- Быть не может, сударыня, я только что смотрел и не видел, - сказал флаг-офицер.
- Вам, верно, так почудилось, - сказал Лихачев.
- Нет, видно, у меня глаза лучше ваших, право, я вижу иностранный трехмачтовый пароход.
Флаг-офицер попросил трубу обратно, посмотрел и воскликнул:
- Вы правы, теперь я начинаю видеть!
- Что, Елена Викторовна! Вам принадлежит, быть может, честь открытия первого неприятельского парохода! - воскликнул граф Татищев. - Ведь теперь война объявлена, и господин Лихачев, вероятно, скажет, что мы не выпустим ни одного англичанина, который попадет в наши руки.
- А вы разве не того же мнения? - спросил Лихачев. - Впрочем, если вас послушать, можно подумать, что наши доблестные моряки хуже турецких, а англичане настоящие морские боги...
- Ну, этого я, положим, не думаю, - сказал граф. - Я даже уверен, что именно этот коварный британец, усмотренный такою горячею патриоткою, какова Елена Викторовна, непременно станет добычею наших моряков.
- Вы что-то часто смеетесь над моим патриотизмом, - сказала Леля. - Ну а вы, граф, что вы такое? Патриот или космополит?
- Ни то ни другое... Я просто русский человек и думаю, что можно быть русским, не будучи квасным патриотом.
- А я разве квасная патриотка? Как вы любезны, граф.
- Однако это в самом деле нечто серьезное, - пробормотал флаг-офицер и, не обращая более внимания на гуляющие пары, велел сигналисту делать сигналы. С корабля и с центрального телеграфа "Великий князь Константин" также ответили сигналами.
- Ну-ка, Елена Викторовна, позвольте проэкзаменовать вас... Вы позволите барышне еще на минутку взглянуть в трубу? - спросил Лихачев флаг-офицера.
- Сделайте одолжение, но только на минуту, теперь дело спешное.
Леля посмотрела в трубу.
- Ну что же, вижу корабль; теперь вполне ясно, он идет к Бельбеку.
- Под каким флагом?
- Под австрийским, хотя корабль как будто английский.
- Неужели?
- Совершенная правда, - подтвердил флаг-офицер. - Я сам удивляюсь. Впрочем, вероятно, это только так... вывеска. Корабль, несомненно, английской конструкции.
- Видите, видите! - обрадовалась Леля. - Вот и не удалось меня срезать! Я выдержала экзамен!.. Мерси, - сказала она, возвращая офицеру трубу.
- А! Я так и знал! - вдруг воскликнул флаг-офицер. - Подлый англичанин!
- Что такое? - спросил Лихачев.
- Каков англичанин! - сказал флаг-офицер. - Теперь лег на норд-вест и догоняет русское купеческое судно, кажется, "Александр Невский".
- Сущие разбойники!
- Вот вам и ваши англичане! - сказала Леля, постоянно пикировавшаяся с графом Татищевым, с которым она недавно познакомилась у Минденов. Под влиянием Лихачева отец Лели стал чаще прежнего отпускать ее в гости, и хотя Леля не отличалась светскими манерами, но давно перестала быть той робкой, запуганной девочкой, какою ее когда-то знал Лихачев. В ней была некоторая дикость и угловатость, сначала шокировавшая графа, но мало-помалу граф свыкся с этим, и Леля показалась ему даже не лишенной известной пикантности. Граф называл ее непочатой, непосредственной натурой, и после светских петербургских барышень она казалась ему, во всяком случае, интереснее севастопольских "аристократок". Патриотическое одушевление семнадцатилетней дикарки забавляло графа, и он нарочно поддразнивал ее, рисуясь своим скептическим отношением ко всему русскому.
- А вы чего же хотите, Елена Викторовна, вы бы желали, чтобы англичане сидели сложа руки, любуясь на наш флот? А вот англичане в свою очередь говорят, что мы нехорошо поступили под Синопом, напав внезапно на слабейший турецкий флот, потопив купеческие суда и предав пламени турецкую эскадру и город. Я, конечно, на это скажу: a la guerre come a la guerre (на войне как на войне), - но на каком же основании мы порицаем англичан за их крейсерство?
- Ну, уж это атанде-с, господин поручик, - сказал флаг-офицер, прерывая наблюдение. - Жаль, теперь нет времени оспаривать вас, а я бы вам доказал, что о синопском деле все написанное в английских газетах есть сущая небылица...
Он снова стал смотреть в телескоп.
- И я могу подтвердить слова господина лейтенанта, - сказал Лихачев, как личный участник сражения. - Последние слова Лихачев произнес с выражением особенной гордости. - Англичане страшно оклеветали нас, - добавил он.
- Они подняли сигнал из двух флагов - белый с синим крестом и красный продолговатый, - говорил флаг-офицер. - Эти негодяb намерены взять наше судно на буксир.
- Что отвечают с центрального телеграфа? - спросил Лихачев одного из флотских.
- Владимир Алексеевич дает сигнал фрегатам "Кулевчи" и "Коварна" сняться с якоря.
- Ага! Значит, погоня за неприятельским пароходом! Браво! - воскликнула Леля. - Как я рада. Теперь еще более жалею, что наша прогулка расстроилась. Как бы мне хотелось посмотреть!
- Я могу вам опять предложить маленькую трубу, - сказал флаг-офицер и велел матросу подать Леле трубу.
- Ах как я люблю Владимира Алексеевича! - вдруг воскликнула Леля. - Он такой смелый. Всегда ищет случая встретить врага.
- Не так громко, Елена Викторовна, - сказал граф. - Пожалуй, еще Владимиру Алексеевичу сообщат, что одна барышня в обществе призналась в своей любви к нему.
- Ну что же? Пусть говорят, ведь это правда, - сказала Леля. - Я всегда буду говорить, что Владимир Алексеевич - герой. У него даже вид геройский.
- Я не спорю насчет доблестей Владимира Алексеевича, - продолжал неугомонный граф. - Но что за особенный героизм, собственно, в данном случае? Английский пароход один, а у нас целый флот. Наоборот, с его стороны можно считать героизмом подступать так близко к такому сильному флоту.
- Хорош героизм! Украдкою, под австрийским флагом, и нападать на беззащитные купеческие суда! - воскликнула она. - Смотрите, смотрите... он уже навалил на наше судно и взял его на буксир! Ах как бы я желала, чтобы это судно было военное! Мы бы показали себя англичанам!
- Неужели будут стрелять? - тревожно спросила Лиза Минден, все время молчавшая. Одна мысль о сражении заставила ее побледнеть. - Я лучше возвращусь домой... Граф, вы проводите меня?
- Разумеется... Неужели мы отпустим вас одну, - сказал граф, которому хотелось остаться. - А вы, Елена Викторовна?
- Я, конечно, останусь! Еще бы! Благодаря любезности господина флаг-офицера я буду иметь возможность видеть такое чудное зрелище! - Какая вы, однако, воинственная девушка! - сказал граф.
- Англичанин делает сигнал из трех разноцветных флагов... А, наконец-то он поднял и свой британский флаг! - сказал офицер, наблюдавший в телескоп. Теперь он надеется удрать, а потому показал свои зубы. Погоди, брат, поймают, если не оставишь добычи! Теперь сигнал: адмирал требует скорого исполнения! - сказал он сигналисту.
Известие о погоне русских фрегатов за английским пароходом, похитившим русское купеческое судно, быстро распространилось в городе, и на площадку библиотеки стали стекаться любопытные, преимущественно моряки. Становилось тесно, и флаг-офицер вежливо, но твердо попросил публику не мешать ему, так как дело весьма серьезное.
- Черт знает что такое! - воскликнул флаг-офицер. - Наши фрегаты ждут, пока пароход "Херсонес" даст им дорогу! Что за скандал! Уйдет, пожалуй, англичанин{43}!
- Браво! Фрегат "Коварна" миновал Константиновскую батарею! - говорила Леля, не замечая, что она одна посреди мужчин и что Лиза Минден, несколько раз звавшая ее с собою, наконец удалилась под руку с графом.
- Ага! Англичанин струсил! Отрубил буксир, спустил флаг и удирает во все лопатки! - говорил флаг-офицер.
- Наши фрегаты на ветре, идут бейдевинд{44} левым галсом, торжественно заявила Леля, изумив нескольких не знавших ее моряков, которые спрашивали друг друга: что это за девица?
- Молодцы! Узлов по восьми в час делают! - сказал один из моряков, наблюдавший в бинокль.