Идя через лужайку, Айк не знал, что сейчас с ним будет. На ступеньках он замедлил шаг. Престон оперся на дверной косяк и засунул руки в карманы. В темноте невозможно было разобрать выражение его лица.
— Нечего притормаживать, — сказал Престон; голос его был тверд и трезв. — У меня тут есть кое-что тебе показать.
Было поздно, улицы жилых кварталов словно вымерли. Престон помалкивал. Он шел быстро, чеканя шаг тяжеленными сапогами, и Айк едва за ним поспевал. Они пересекли Мейн-стрит, свернули в переулок. Айку не пришлось спрашивать, куда они идут. Он увидел освещенный вход в мастерскую и темную фигуру Морриса, прислонившегося к телефонной будке.
Не говоря ни слова, Моррис присоединился к ним, и они втроем пошли к гаражу. Ночь наполнилась треском гравия под двумя парами тяжелых кованых ботинок. Престон толкнул дверь и вошел внутрь, за ним последовали Айк и Моррис.
Внутри было тесно. Посередине гаража на грязном полу стоял мотоцикл. Это был не «чоппер»[6] и даже не «Харлей», а «Би-Эс-Эй-Лайтнинг-Рокет». Заурядный серийный экземпляр, но над ним неплохо поработали. Часть надписей стерли или закрасили, бак почистили и отполировали, и он посверкивал в темном сарайчике, словно вороненый ружейный ствол.
— Ну вот, зацени, — сказал Престон, — как тебе?
— Хорошая работа.
— Хорошая, блин, — передразнил Моррис, — это же настоящий зверь!
И действительно, такой байк мог развить на хорошей дороге полтораста с лишком. Айк покачал головой и обошел мотоцикл кругом, чтобы получше его рассмотреть. Кроме того, ему хотелось повнимательней присмотреться к Престону. Сегодня он выглядел лучше, чем когда Айк видел его в последний раз. По крайней мере, был сравнительно трезв и более-менее твердо держался на ногах. Но выцветшие глаза по-прежнему диковато поблескивали и, казалось, тонули в темном лице. И еще появилась какая-то нервность, странная подвижность, которая прежде Престону была не свойственна. Он не мог стоять на одном месте и беспрестанно ходил из угла в угол.
— Я хочу, чтобы ты его послушал, — сказал он, — проверь-ка движок.
— Брось, старик, я ведь уже проверял, — заговорил Моррис, — зачем это еще?
— А я хочу, чтоб он послушал. Чтоб все как в аптеке.
До этого Моррис оставался у входа. Теперь он придвинулся к Айку.
— Ты рехнулся, старик. Я эту гниду ща по стенке размажу.
Престон остановился и посмотрел на Морриса.
— Не гони, парень. Я хочу, чтоб он его проверил.
— Да ведь он предатель. Он был тогда вместе с Хаундом и самоанцем. Я его урою, Прес.
Говоря это, Моррис смотрел на Айка взглядом изголодавшегося пса. Он будто вводил себя в транс, и Айк подумал, сможет ли Престон в его нынешнем состоянии ему противостоять. Он вынул из карманов руки, и жест этот не ускользнул от Морриса.
— Ух ты, смотрите-ка! — с издевкой протянул тот. — Он уже приготовился. Нет, вы только гляньте на этого недоноска! Он небось уже все штанишки описал. Ну давай, засранец, поглядим, чего ты можешь.
Моррис шагнул к нему и размахнулся, рассчитывая заехать в самое ухо. Но на этот раз Айк не был застигнут врасплох. Он еще никогда в жизни по-настоящему не дрался, но Гордон когда-то подарил ему боксерские перчатки и показал пару приемов. Например, он учил, что большинство парней, когда бьют слева, слишком низко опускают правую руку, и можно, воспользовавшись этим, нанести хороший удар. Так Айк и сделал, причем зачем, он и сам не знал, так как даже не думал драться с Моррисом, понимая, что умнее всего попросту не возникать. Непонятно, что на него подействовало — то ли жирная потная харя Морриса, то ли его презрительная усмешка, а может, память о том, как он, Айк, лежал на асфальте напротив пивной, захлебываясь собственной кровью. Он пригнулся и ударил что было сил, так, как учил Гордон, называвший это «хуком снизу». Удар больно отозвался в руке и плече.
Моррис только ухмыльнулся, но надвигаться на него перестал.
— Ишь ты, — проговорил он, — отрастил, значит, яйца.