— Айк… — начала она, но не закончила. Дверь с мягким шорохом отворилась.
— Не сбежали? — раздался негромкий голос. Айк обернулся и увидел Майло и Хаунда. Майло держал что-то похожее на катушку с пленкой. За спиной у него виднелись седой мужчина и его тучный смуглокожий приятель.
— Не правда ли, прекрасная пара? — спросил Майло.
Никто ему не ответил.
Айк почувствовал, как в груди что-то сжалось. Он взглянул на Мишель. Девушка по-прежнему смотрела на него, глаза ее прояснились. Но было уже поздно.
Четверо мужчин приблизились. Хаунд держал темную кожаную сумку. Седой не вынимал рук из карманов своего синего пиджака. Он улыбался. Хаунд встретил взгляд Айка, но выражение его лица не изменилось — осталось все таким же безучастным, и через мгновение он отвернулся к сцене и бархатным драпри. О том, как Хаунд это проделал, принято говорить «умываю руки». Ведь он уже сделал Айку свое предложение и к тому, что случится сейчас, не имеет никакого отношения. Так, по крайней мере, Айк его понял.
— Я собирался предложить вам немного взбодриться и сыграть в кино, — проговорил Майло. — Вы оба просто созданы для экрана. И вы будете сниматься, уверяю вас.
Седой смотрел на Майло и улыбался.
— Меня всегда интересовало, как ты это устраиваешь, — сказал он.
Хаунд расстегнул сумку и достал иглу, шприц и эластичный шнур.
— Что это? — спросила Мишель. — Кокаин?
— То, что доктор прописал, — ответил Майло. Теперь он смотрел на Айка. — Верно ведь?
Айк не ответил. Повернувшись боком к Майло и его дружкам, он пристально смотрел на Хаунда. Тот был занят содержимым сумки. Наконец он поднял голову, и взгляды их встретились. И снова его лицо осталось абсолютно безучастным, словно Айк был совершенно чужой, незнакомый ему человек. Но Айк уже знал. Он знал, что сейчас скажет, и надеялся только, что ему удастся совладать со своим голосом, чтобы тот не дрожал. Сердце у него гулко колотилось, так, что было трудно дышать.
— Не будем мы это, — сказал он, глядя на Хаунда. — Ни я, ни она. И сниматься не будем. Мы уходим. Прямо сейчас.
Говоря так, он знал, что это неправда, но ему нужно было, чтоб эти слова прозвучали. Он даже потянулся к Мишель, словно собирался взять ее за руку и сейчас же увести отсюда.
Он услышал, как тихонько прищелкнул языком Майло, и подумал, что тот, наверное, чуть огорченно покачивает головой. Но Айку не хотелось отводить глаз от Хаунда, лицо которого теперь приобрело усталое выражение, как тогда в кабинете Майло. На Айка он не смотрел и аккуратно укладывал в сумку то, что прежде оттуда достал. Потом поставил ее на кресло и поднял голову. На мгновение их взгляды встретились. И тут Хаунд его ударил.
Это произошло так быстро, что в первое мгновение Айк ничего не понял. Понял лишь, что случилось что-то дурное и он падает. Он упал на колени, а Хаунд схватил его за руку и зажал ее под мышкой. Айк перевел взгляд на Майло — тот уже закатал ему рукав и теперь, сложив губы в неодобрительную гримасу, смотрел на иглу. Руку Айка обхватил шнур, игла скользнула под кожу. Он не знал, что сейчас с ним будет. Он был готов скорее к всплеску энергии, но этого не произошло — перед глазами поплыл туман, и Айк начал погружаться в темноту. Ощущения были похожи на те, что он испытал после укола, который сделал ему врач в Кинг-Сити, лечивший его сломанную ногу. Где-то в обступившей его тьме почудился крик Мишель. Айк попытался подняться, но безуспешно. Он все падал и падал, однако лица Майло и Хаунда еще различал — они смотрели на него, словно с высокой горы, и были похожи на хирургов, склонившихся над умирающим пациентом. Смешные какие-то лица. У Майло рот превратился в кругленькую дырку, а что за дыркой — непонятно. Как у избалованного ребенка, готового раскричаться. Айк был рад, что это лицо отодвинулось так далеко. Хаунд не выглядел злым. Скорее встревоженным или даже испуганным. Айку было странно, с чего это они так о нем заботятся. Последнее, что он заметил, — это их взгляды, устремленные на его плечо, на показавшуюся из-под закатанного рукава татуировку. А потом Майло протянул руку и холодными словно ледышки пальцами отодрал рукав, чтобы татуировка была полностью видна. Похоже, они никак не могли взять в толк, что это такое. Совсем не могли понять. Айк улыбнулся в сложившийся кружочком рот Майло. Улыбнулся и в испуганное лицо Хаунда. «Херлей-Вам-Дэвидсон». Лица исчезли.
Глава сорок первая
Он решил, что смотрит какой-то видеофильм, но, вероятно, это был сон. Первое, что он увидел, открыв глаза, был огонь, горящий прямо напротив него. Сбоку тоже был огонь, и еще, и еще огни. Большие, словно дыры во мраке, они жгли ему глаза. Глухо, в ритме сердца, стучал барабан. Барабанный бой перекрывал нарастающий тонкий пронзительный вой. Для Айка это было уже слишком. Его подташнивало, голова шла кругом, и даже кровь, казалось, пульсировала в такт ритмичному грохотанию. Он вновь закрыл глаза и почувствовал на щеках легкое прикосновение ветерка. К ветру примешивался дым от костра, который, пробираясь под сомкнутые ресницы, разъедал глаза. Айк ощутил запахи шалфея, прелых водорослей с побережья и еще какой-то густой экзотический аромат — ладан или фимиам. Аромат, становящийся все плотнее и слаще, перебил все прочие запахи и словно слился с самой ночью. Айка замутило, и он открыл глаза.