Во-первых, она возможна, если человек от рождения владеет этой иной силой. Это исключительный случай проявления «врождённого достоинства», которым может обладать человек независимо от своего обычного происхождения; его можно сравнить с идеей «избранничества» в религиозной области. По своему внутреннему складу рассматриваемый нами человек особого типа близок тому типу, к которому применима эта первая возможность. Но в нашем мире провести техническую проверку на наличие этого «врождённого достоинства» довольно затруднительно, поскольку для этого необходимо, чтобы то испытание себя, о котором мы говорили в первом разделе, было вовремя сориентировано в этом направлении.
Два других случая относятся к «приобретенному достоинству». В первую очередь можно рассмотреть возможность проявления указанной силы в ситуациях глубокого кризиса, духовного потрясения или отчаянных поступков, которые потенциально способны привести к резкому экзистенциальному и онтологическому разрыву уровня. Если индивиду удастся выстоять и не сломаться, он может причаститься этой силы, даже если это не было для него сознательно поставленной целью. Однако следует уточнить, что в подобных случаях должен иметься некий запас ранее накопленной энергии с последующим изменением состояния, толчком для внезапного выброса которой могут стать вышеописанные обстоятельства; поэтому эти обстоятельства являются не основной, но второстепенной причиной, необходимым, но недостаточным условием. Точно так же последняя капля переполняет наполненный до краёв сосуд, а плотина рушится под напором скопившийся ранее воды.
В последнем, третьем случае указанная сила может передаться индивиду благодаря воздействию представителя существующей инициатической организации, должным образом подготовленного для этого. В религиозной области это равноценно рукоположению в сан, которое теоретически придает индивиду character indelebilis, обеспечивающий ему необходимую квалификацию для действенного исполнения обрядов. Уже упомянутый нами ранее Рене Генон, можно сказать, единственный из современных авторов, кто серьёзно и авторитетно занимался этой тематикой, а также неустанно разоблачал отклонения, ошибки и мистификации неоспиритуализма, почти всегда рассматривает именно этот третий случай. Мы же, со своей стороны, напротив, полагаем, что в наше время на самом деле его можно почти не принимать во внимание, так как организации подобного рода практически отсутствуют. Если на Западе благодаря природе, свойственной победившей там религии, и соответствующим репрессиям и преследованиям, подобные организации и раньше имели до той или иной степени подпольный характер, то в современную эпоху они исчезли почти окончательно. В других регионах и, прежде всего на Востоке, в процессе общей дегенерации и модернизации, дошедших сегодня и до них, эти организации также становятся все более редкими и малодоступными, даже если в них ещё сохраняются те силы, носителями которых они являются. Достаточно бросить взгляд на духовный уровень азиатов, занявшихся экспортом и пропагандой «восточной мудрости» среди европейцев, чтобы убедиться в том, что тот же Восток, где также возобладал «режим остатков», способен сегодня в лучшем случае накормить человека лишь объедками «духовной пищи».
Генон смотрел на эту ситуацию не столь пессимистично, поскольку он не учитывал двух моментов. Во-первых, он, в отличие от указанного нами высшего и интегрального понимания инициации, рассматривал её более широко и даже ввёл понятие «виртуальной инициации», то есть инициации, которая может происходить безо всякого ощутимого для сознания эффекта и оставаться почти столь же бездейственной, каким почти в большинстве случаев — приведём здесь еще одну параллель с католическим миром — остается то сверхъестественное качество «Божьего Сына», которое в результате крещения, по идее, должен обретать даже слабоумный новорожденный. Вторая ошибка Генона заключается в том, что, по его мнению, указанная сила сохраняет свою действенность даже в тех организациях, которые некогда обладали подлинным инициатическим характером, но так давно вступили в фазу крайнего вырождения, что есть все основания предполагать, что духовная сила, изначально бывшая их центром, отныне покинула их, не оставив за фасадом ничего кроме психического трупа. В этих двух вопросах мы расходимся с Геноном и поэтому считаем, что третий из перечисленных случаев еще менее вероятен, чем два первых.
Возвращаясь к интересующему нас человеку, следует сказать, что даже если идея «инициации» входит в круг его размышлений, то, реально оценив дистанцию, которая отделяет её от атмосферы, царящей в неоспиритуалистической среде, он должен решительно отказаться от любых иллюзий по этому поводу. В лучшем случае он может рассчитывать на возможность, реализуемую в случае благоприятного стечения обстоятельств, внутренне подготавливая себя к потенциальному пробуждению врождённой предрасположенности. Но он никогда не должен забывать о том, что эта возможность остаётся чисто потенциальной, а значит, не стоит забывать о постнигилистическом мировоззрении, о котором говорилось ранее, требующем отказа от любых подпорок, от всех ориентиров, которые способны сбить с пути, заставить отклониться от центра. В рассматриваемом случае таким ложным ориентиром может стать нетерпеливое ожидание момента, когда наконец произойдет долгожданное пробуждение. Именно в этом смысле следует понимать ранее упомянутое дзэнское изречение: «Кто ищет Путь, сбивается с Пути».
Таким образом, реалистическое видение ситуации и правильная самооценка позволяют понять, что основная задача состоит в том, чтобы приложить все усилия к выявлению в себе трансцендентного измерения, носящего до той или иной степени скрытый характер. Знакомство с традиционными знаниями и учениями может служить вспомогательным средством, но пользу они принесут только тогда, когда приведут к прогрессивному изменению, затрагивающему экзистенциальный план и связанному с той силой, которая лежит в основе самой жизни человека как личности, силы, которая у большинства связана с миром и выражена как простая воля к жизни. Можно сравнить этот эффект с индукцией, которая придает куску железа свойства магнита и одновременно является силой, которая задает его направление. Этот намагниченный кусок можно сколь угодно долго вращать в любом направлении, но после колебаний и любых изменений его положения он, в конце концов, всегда будет указывать на полюс. Если направленность на трансцендентность имеет не просто умственный или эмоциональный характер, но пронизывает всё личное бытие, можно считать, что основная задача выполнена, семя проникло в почву, а значить всё прочее в некотором смысле относится к второстепенным следствиям. В этом случае все переживания и действия, совершаемые человеком, пока он живет в мире, тем более в эпоху, подобную нашей, которые также могут показаться отклонениями, обусловленными так или иначе сложившимися обстоятельствами, окажутся тогда лишь столь же незначительными колебаниями, после которых намагниченная игла принимает прежнюю направленность. Как уже говорилось, всё, что потенциально может с ним случиться, зависит от обстоятельств и незримой мудрости. Впрочем открывающиеся в этом плане горизонты значительно шире тех, которыми ограничена конечная индивидуальная жизнь, в которой человек особого типа пребывает здесь и сейчас.
Поэтому, оставляя в стороне далекую и излишне претенциозную цель достижения абсолютной инициации, понимаемой в метафизическом смысле, человек особого типа должен быть доволен уже тем, что ему удастся реально добиться того экзистенциально-онтологического изменения статуса, которое является общим результатом, естественным образом складывающимся из частных поведенческих моделей, способ применения которых в самых различных областях был описан в ходе нашего исследования.
30. Смерть. Право на жизнь
В нашем исследовании экзистенциализма мы уже указывали на хайдеггеровское понимание существования как «жизни к смерти». Смерть становится здесь своего рода центром тяжести, поскольку именно на неё переносится возможность достижения абсолютного смысла существования, «здесь-бытия»; отчасти это напоминает религиозную концепцию жизни как приготовления к смерти. Но мы видели, что все предпосылки, на которых строится философия Хайдеггера, придают этому завершению конечного существования в смерти безусловно негативный — экстатически негативный — оттенок.
Однако это не отменяет того особого значения, которым обладает идея смерти для интересующего нас здесь типа человека. Напротив, в некотором смысле она является для него пробным камнем. В этом отношении речь также идёт о том, насколько им овладел — возможно даже за порогом его обычного повседневного сознания — тот образ восприятия, который экзистенциально сложился у современного человека в целом благодаря как комплексным инволюционным процессами, так и концепциям, свойственным господствующей теистической религии.