Не снимая полога незаметного, я прошла мимо. Все пока шло хорошо.
Вот только никогда бы не подумала, что окажется так трудно держать это плетение и одновременно питать его силой разлитой в воздухе магии. Не зря ведьмы предпочитают подобные заклинания привязывать к амулетам.
До ворот я дошла твердым шагом, а за них вышла уже шатаясь, но заклинания не бросила. Надо отойти на безопасное расстояние, тогда уж….
Да, ведьмы не расходуют силу, ее у них просто нет, но вот каналы используют свои. Теперь я знаю, почему мы избегаем сложных плетений: они давят и мнут те пути, по которым ведьма перераспределяет потоки магии. С каждой секундой мне становилось все хуже. Голова раскалывалась, в глазах темнело, ноги заплетались. Хуже чем при тяжелом похмелье. Хвала богам хоть не тошнило, и то хлеб. Мне бы сейчас заползти куда‑нибудь в укромное место и помедитировать, заняться гармонизацией потоков и восстановлением каналов, а я вместо этого бегу и не могу остановиться.
Наконец держать полог стало невмоготу и я его отпустила. Эх, надо было осторожно, аккуратно, а у меня вышло просто бросить. Если в течение суток я не займусь своими каналами, то прощай, ведьминская доля. Не лучше ли было остаться с Лапундой и не выделываться?
Стены Гермса остались позади, начались предместья. Сколько же времени прошло с тех пор, как я выбралась из трактира? Должно быть не больше часа, а такое чувство, что я бегу уже несколько суток.
Солнце еще не встало, но уже осветило горизонт золотистым светом, когда я все же остановилась. Надо передохнуть, иначе мне хана.
Вдали насколько хватало глаз расстилались поля, но вдоль дороги стояли дома. Деревня. Сошла с дороги, спряталась в растущий у чьей‑то калитки пышный куст и прислонилась к забору.
Мыслей в голове не осталось, я была уже готова соскользнуть в забытье, как вдруг меня подхватили чьи‑то руки. Полузнакомый голос прошептал в ухо:
— Нельзя же так, девочка. А если бы меня не встретила? Так бы и померла, бедняжка?
На слова незнакомца я отвечать не стала. Не потому, что мне нечего было сказать, просто язык не ворочался. А он подхватил меня на руки и понес куда‑то. Тут‑то сознание решило, что сделало все возможное, и удалилось.
Я пришла в себя оттого, что нахальная травинка лезла мне в нос. Чихнула и уставилась на парня, сидевшего рядом.
Я его знаю. Это он пытался мне предложить выйти за него вместо армии. Лицо не запомнила, но эти длинные руки и ноги никуда не спрячешь. Да и голос… Голос я узнала.
Определившись с персонажем, я обвела глазами место действия. Понятно, откуда травинка: мы на сеновале. Хороший выбор, тут безопасно. Прошлогоднее сено практически закончилось, коровы и лошади на пастбище, поэтому до нового сенокоса сюда никто не сунется.
Только вот мое положение мне не нравится. Принесший меня сюда парень ухитрился снять с меня платье и сейчас с энтузиазмом наглаживает мою грудь, пытаясь заодно стянуть панталоны.
Я попыталась его оттолкнуть и услышала:
— Не надо, Армандина, не сопротивляйся. Я хочу тебе помочь. Ты же ведьма, моя милая? Так вот, тебе надо гармонизировать потоки, чтобы не потерять способности. А это лучший метод.
С этими словами он припал к моим губам.
Глава 4
В Кортал Армандо вернулся относительно недавно. Дел особых здесь у него не было, но захотелось повидать родные края, узнать, как там мать, жива ли, здорова, возможно, забрать с собой в новую счастливую жизнь
Отца он не помнил, тот умер когда сыну было всего два, прекрасная Иоланта вырастила сына в одиночку. Армандо до сих пор не связался с матерью только из опасения, что за контакт с сыном — дезертиром ее могут посадить в тюрьму.
И вот через три года решил, что времени прошло достаточно. Прибыл.
Лучше бы не приезжал. Во — первых, в родном Тавалисе приходилось бегать под личиной, боясь, что это кто‑то заметит и тебя поволокут в полицию выяснять личность. Хоть война и закончилась, бывших дезертиров все еще ждала виселица.
А еще он узнал, что своим поступком погубил мать.
Наверное, если бы он тогда знал, чем для нее все кончится, молчал бы в тряпочку и пошел на убой вместе со всеми. Легче было умереть, чем слушать излияния бывшей соседки.
Она не признала Армандо, но охотно рассказала, как монну Иоланту сначала забрали в участок и избили, требуя выдать местонахождение беглого сына, а затем, убедившись, что женщина ничего не знает, приставили к ней соглядатая.