Он не пытался ее запомнить, а просто смотрел как смотрят на сорванный цветок в вазе, любуясь им, но прекрасно зная что он уже не живой. И очень скоро эта красота рассеется в прах. Генка не знал молитв, да если бы и знал, не стал бы их сейчас читать. Але они не нужны. Волосы как в первый раз, когда он ее увидел, были распущены, блузка с длинными рукавами, заканчивавшимися кружевными манжетами, и постоянная длинная белая юбка. Генке на мгновение показалось что он переместился во времени и сейчас стал свидетелем преступления по крайней мере столетней давности. Он стоял над Алей выпрямившись и сжимая в руке трубку мобильного телефона как солдат в скорбном почетном карауле. Ему захотелось что-то сказать, но в голову ничего разумного не приходило, кроме пошлых, банальных фраз.
- Осень наступит, - выдавил из себя Генка бессмысленные слова, - она будет. А это лето пройдет, кончиться. Ты не беспокойся, - он сделал паузу, понимая что несет бред, но поделать с собой ничего не мог, - ты тут полежи, а я этих дождусь, ну которые в таких случаях приезжают. Пойду встречу их.
Прощаться он не стал. Какой смысл прощаться, если воспоминания об Але он хочет сохранить во что бы то ни стало. Прощаться с ней означало бы солгать и предать ее. Hет, Генка при всей своей нынешней затуманености и бесчувствии, даже подумать об этом боялся. Он закрыл дверь в комнату и медленно пройдя коридор и прихожую, вышел на крыльцо. Посмотрел на небо. Ему не хотелось верить, что Аля там в этих холодных серых облаках и тучах. "Hет, она наверняка выше, там где солнце", - успокоил он себя. Генка уселся прямо на сырые деревянные ступеньки крыльца и терпеливо стал ждать приезда милиции, уставившись в мелкий гравий дорожки, которая начинались сразу после ступенек.
Все, мертвая Аля осталась там, позади. Ее больше не существовало. С ним и в его памяти теперь будет жить лишь живая Аля, с которой он гулял и разговаривал. В доме за спиной осталась пустота и там ему делать нечего.
Генка решил было пойти к бабке и все рассказать ей, но в последний момент передумал. Домой идти не хотелось. "Какая разница, когда сюда приедут эти:
ну кто сначала расследует, - Генке потихоньку начала изменять память и он не мог вспомнить нужных слов, но особо этого не замечал, - с ними все равно придется говорить, и чем быстрее тем это произойдет тем лучше", решил он.
Генке сделалось очень хреново после того как все, что от него требовалось и то что он хотел сделать было выполнено. Оставалось одно скучное ожидание, он ощущал себя словно муха попавшая в стакан с жидким киселем: все вокруг какое-то тягучее, душное и пустое до противности, нет никаких желаний и скука становиться вполне осязаемой субстанцией. Hо ждать долго ему не пришлось, по просеке к дому подкатили несколько машин с мигалками, но правда, без заунывного воя сирен. Из них высыпали люди в темной милицейской форме, Генка не видел их, но по звукам определял что происходит вокруг. Вот зашуршал гравий от быстрых шагов. К нему подошли несколько человек и спросили что здесь случилось. Генка коротко ответил. Двое прошли внутрь, через минуту вышли и подтвердили Генкины слова. Его на всякий случай обыскали, но не найдя в карманах ничего кроме носового платка, приказали сидеть здесь и никуда не уходить. Люди в форме начали переговариваться по рации, а некоторые по сотовым телефонам, что-то сообщая или наоборот задавая вопросы. Генку это нисколько не интересовало. Он все так же сидел и держал в руках забытый мобильник Али, когда к дому на большой скорости судя по звуку тормозов подъехала очередная машина. Генка решил что это "скорая", но он ошибся, это оказался отец, привезший с собой важного и дорогого адвоката.
- Так! Ты имеешь право ничего им пока не говорить! Помни что ты несовершеннолетний! - сразу засуетился Генкин отец, адвокат напротив держался вальяжно и неторопливо, но вполне уверенно. Кинув взгляд на молчавшего Генку, он сразу пошел к оперативникам. До Генки долетали только отдельные слова: "Типичная заказуха... профессионалы... мальчик в шоке...
лучше допросить сейчас... висяк... его крутые люди заказали... этого следовало ожидать, сейчас там большие деньги крутятся... остальных - как свидетелей... да, лучше сейчас покончить со всем этим и пусть идет домой...". Потом был допрос.
Генка начиная с этого момента смутно понимал что вокруг него происходит. Он все делал и говорил "на автомате" как робот, который знает ответы, но не имеет эмоций. Его, отца и адвоката, один из оперативников отвел в небольшую комнату, видимо раньше, да и сейчас, судя по пыли на полу, служившую каморкой для ненужных вещей. Генка понял почему их отвели именно сюда, тут был стол и узкое окно, как раз дававшее столько света, чтобы быстро написать протокол не особенно напрягая зрение. Оперативник достал лист бумаги и стал записывать вопросы и ответы. Отец узнав, что с сыном все в порядке и ему ничего не угрожает заметно расслабился, а адвокат все так же холодно и лениво слушал допрос. Генка отвечал равнодушно и спокойно, глядя на старые книжные полки, запыленные тома и стопки желтых газет на них. "Да, он пришел сегодня и как только увидел трупы сразу позвонил отцу так как не знает номера местного отделения милиции...". "Сколько он знает дочь убитого? Три раза встречались...". "Бог ты мой, как они ее называют. У нее имя было. Ее Алей звали! А сейчас она для них "дочь убитого"... противно... тошнит от них". Мысли перемешивались в голове со словами ответов. "Почему он пришел сегодня утром и зашел в дом? Мы же встречались и ходили гулять вместе... Hе говорила ли она, что им или ее отцу кто-то угрожает? Hет... Hе называла никаких имен друзей или врагов отца?
Hет...
Hе упоминала ли в разговоре что-либо о бизнесе родителей?... Hет... Видел ли посторонних около дачи? Hет... Hет... Hет...". Генке это напомнило допрос партизана из старого черно-белого фильма, который на все вопросы тоже отвечал все время "нет". Потом ему дали подписать протокол, который перед этим внимательно прочитал адвокат, и кивнул в знак того что все в порядке.
Генка не глядя подписал эту бумагу. Потом, вспомнив про мобильник отдал его оперативнику, тот небрежно положил телефон в карман куртки. Затем они вышли из дома, и про Генку все опять забыли. Адвокат сказал что его представительство здесь больше не понадобиться, хотя если случиться что-то чрезвычайное, то он сразу предоставит свои услуги. Отец предложил отвезти адвоката домой, тот с достоинством согласился, будто сделал одолжение.