– Я знаю, – ответила Евдокия Филаретовна.
– Откуда? – на этот раз насторожился Григорян.
– Об этом болтают все кому не лень.
– А вы знали убитого?
– Откуда?! Он же не жил в этом дворе, а говорят, только снимал квартиру у Поповой для встреч с любовницей.
– Что, даже такие подробности известны? – удивился Аветик.
– А вы как думали, – улыбнулась Игнатьева. – Кстати, ведь и сама Калерия Геннадьевна прожила здесь совсем недолго.
– Отчего же?
– Этого я не знаю, – пожала плечами женщина. – Может, не привыкла она одна жить. Ведь к одиночеству тоже привычка требуется, – незаметно для оперативника вздохнула Игнатьева.
– Оно конечно, – не слишком уверенно согласился Григорян.
Сам он втайне от родителей с некоторых пор стал задумываться об отдельном жилье. Например, о съёмной квартире. Но завести об этом разговор с семьёй пока не решался – боялся огорчить мать.
Евдокия Филаретовна, по всей видимости, угадала мысли оперативника и сказала:
– В молодости это называется не одиночеством, а свободой.
– Что? – встрепенулся Аветик.
– Я говорю, – улыбнулась женщина, – когда молодой человек или девушка живет отдельно от родителей, то это свобода, а вот когда на старости лет приходится жить одному – это уже одиночество. Калерии Геннадьевне в этом смысле повезло, у неё есть дети, которые быстро заметили, что отдельное проживание её тяготит, и забрали мать к себе.
– Понял, – проговорил Аветик и спросил о том, зачем, собственно, и пришёл: – Евдокия Филаретовна, скажите, пожалуйста, а гражданка Ольга Витальевна Переверзева вам знакома?
– А кто это такая? – удивилась Евдокия Филаретовна.
– Минуточку. – Оперативник достал фотографию девушки и протянул женщине.
– А, эту я знаю, – сказала Игнатьева, – она с Рашидом Каримовым живёт. Но, опять же, говорят, что она его бросила. – Евдокия Филаретовна на мгновение призадумалась и продолжила: – Или он её выгнал.
– А когда вы её в последний раз видели?
– Так сразу и не припомню, но уже недели полторы точно прошло. – Женщина переступила с ноги на ногу и переложила сумку из одной руки в другую.
«Вот осёл, – мысленно обругал себя Аветик, – сумка-то тяжёлая, а я разговоры разговариваю».
– Давайте я подержу, – сказал он и протянул руку.
Игнатьева охотно отдала ему свою сумку. Она и впрямь была нелёгкой.
– Давайте я провожу вас до квартиры, – предложил Григорян.
– А давайте, – согласилась женщина.
Донеся сумку до двери квартиры, оперативник хотел уйти.
– Погоди, сынок, – остановила его Евдокия Филаретовна, – донеси, пожалуйста, до кухни.
Он послушно выполнил её просьбу и собрался уходить.
– Не торопись, иди помой руки, а я пока на стол накрою.
– Что вы! – смутился Аветик.
– Возражения не принимаются, – твёрдо заявила Игнатьева. – У меня знаешь какая куриная лапша, ты язык проглотишь.
– Ну разве что, – улыбнулся оперативник.
– Ванна через две двери по коридору.
Вскоре они уже сидели за столом и ели куриную лапшу. Хозяйка не обманула, лапша и впрямь была такой вкусной, что Аветику захотелось попросить добавки, но он постеснялся.
Хозяйка сама догадалась и щедро добавила ему ещё два половника и положила большую куриную ножку.
«Небось с утра не ел, – подумала она, – а мальчик-то вежливый, воспитанный, сразу видно, что из хорошей семьи, и чего его, бедолагу, в полицию-то занесло?»
– А кем ваш папа работает? – не сдержав любопытства, спросила Евдокия Филаретовна.
– Отец преподаёт на кафедре теории и истории государства и права, – ответил Аветик.
«Большая шишка, видать», – подумала про себя женщина и задала новый вопрос:
– А ваша мама домохозяйка?
– Нет, моя мама педиатр, – расправившись с лапшой, ответил Аветик.
– Нужная работа у вашей мамы, – одобрила Игнатьева.
Мама Аветика Айкуш Багратовна на самом деле практически всю свою сознательную жизнь работала врачом в детской поликлинике.
Родители стремились отвести своих детей именно к ней. И не только потому, что Айкуш Багратовна Григорян была добрым, отзывчивым человеком, искренне любящим своих маленьких пациентов, но и потому, что она была опытным специалистом и на протяжении всех лет своей работы врачом неустанно повышала уровень своих знаний, живо интересуясь всеми новшествами и открытиями в медицине.
После куриной лапши Евдокия Филаретовна налила Аветику большую чашку крепкого чая.
– Сахар клади сам, – сказала она, – и вот ещё варенье, – она пододвинула ему вазочку со сливовым вареньем. А к чаю отрезала большой кусок пирога с курагой и яблоками и поставила рядом изящное блюдо, на котором, точно ромашки или солнышки, теснились миниатюрные ватрушки с творогом.