Отныне простое соблюдение этики добропорядочного гражданина – «зеленый айди», регулярные прививки и диспансеризации, хорошая кредитная история, отсутствие явных правонарушений, следование нормам общения и высказываний (как в онлайне, так и в жизни), минимальное обязательное содействие органам правопорядка и финмониторинга (один донос в год) и т.д. – уже не гарантировало гражданину индекс B-ранга, т.е. «достаточная лояльность». Даже шапочное знакомство, даже переписка в сети с «токсичным» человеком, который хотя бы пару раз побывал в эпицентре Дикой охоты накануне пробоя и был включен в список потенциальных триггеров, грозили снижением индекса. Нет, конечно, индекс резался не радикально и были способы отработать падение репутации: повышенная социальная активность, участие в волонтерских проектах, пожертвования наконец… Но отметка оставалась. И снять ее было непросто.
Что же касается людей, ставших «предвестниками» пробоев или, того хуже, оказавшихся в зонах Дикой охоты как раз во время ее начала, то им приходилось гораздо сложнее. Во-первых, они получали "желтый", карантинный статус и выключались из общественной жизни: с ними прекращали общаться их «чистые» знакомые, им настойчиво рекомендовали сменить место работы и место жительства, если вдруг оказывалось, что они живут в каком-нибудь мегаполисе и работают в приличной фирме или в госструктуре. Во-вторых, им приходилось активно «отрабатывать», если они хотели восстановить статус. В-третьих, пришлось изменить само представление о мобильности.
Всего за каких-то пару месяцев добропорядочные граждане приучились обязательным образом отслеживать прогнозы служб WH-мониторинга и бюллетени Еврокона, роль которого в Новом Свете выполняла все та же FEMA. Отслеживать и быстро принимать решения.
Это изменило отношение к месту жительства и работы – удаленный доступ и арендованное жилье стали практически нормой. Никому не хотелось вдруг остаться в «токсичной зоне».
Это, конечно, не было панацеей, так ведь и не для того было задумано. Самый важный эффект концепции токсичности заключался в другом, хотя это и не сразу стало понятно. Человечество стремительно и, что особенно ценно, управляемо стратифицировалось. При желании служба индексов могла собрать группу людей с любыми заданными характеристиками и выключить ее из общественной жизни, превратив в истинных париев. А могла то же самое сделать с любой территорией. И хотя это было, по сути, развитием модели кордонов, выработанной во время пандемической трехлетки, но возникновение единого института мониторинга и контроля открывало перед человечеством совершенно новые горизонты. Просто потому, что легко могло закрыть все старые.
Но это были еще цветочки.
<p>
<a name="TOC_id20232275" style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium; background-color: rgb(233, 233, 233);"></a></p>
<a name="TOC_id20232277"></a>Глава 5. Лондон
Вызов от Панасека как всегда пришел неожиданно и максимально некстати. Но Вивер успел накинуть халат, проглотить полтора десятка красочных метафор, описывающих вице-президента с самых необычных ракурсов, и выпить полстакана апельсинового сока до того, как мелодичные трели начали превращаться в колокольный звон.
- Доброй ночи, Джек, - сказал он, не включая видео, - что-то случилось?
- Я вас плохо вижу, дорогой Сайрус, с добрым утром! – бодрой скороговоркой зачастил четвертый человек в руководстве крупнейшей корпорации мира. – Я надеялся, что ничего не случилось, но вы куда-то запропали и ваши отчеты совершенно не похожи сами на себя, и неужели нам надо начинать волноваться? Вы еще с нами? У вас все в порядке? Сайрус?
- Сука, - обреченно подумал Вивер и включил экран.
- О, не может быть! Вы хотите сказать, что я разбудил вас? – всплеснул руками пожилой седовласый красавец в тяжелых роговых очках и серебряная щеточка усов над его пухлыми красными губами замерла, изогнувшись аккуратной дугой.
- Да, Джек, именно так. К моему большому сожалению…
- Это замечательно! – перебил его Панасек. – Я рад, что смог оказаться для вас полезен и послужить своеобразным зарядом бодрости.
И он приветливо улыбнулся, чуть склонив голову набок.
- Так в чем ваша проблема? – Вивер уселся в кресло перед экраном, бросил свои ноги на банкетку и точно так же склонил голову.
- Ведь я с этого начал, дорогой Сайрус, это вы наша проблема, вы, и мы переживаем за вас. Вы ведь знаете, что Доктор будет нам абсолютно необходим уже к исходу сентября. Абсолютно и неотвратимо.
- Знаю.
- Знаете. И готовитесь его ликвидировать. И ничего не сообщаете об этом. Парадокс! Вот мы и волнуемся, - Панасек выжидательно посмотрел на Вивера и парой небрежных жестов вывел на экран дайджест отчетов по Иерусалиму, где в шапке было выделено красным «94% dead».
- Не фатально, - сухо парировал Вивер. – Абсолютно не фатально. Шесть процентов на то, что этот польский придурок остался жив и сейчас медленно перемещается к Доктору под бочок. А то, что мы потеряли все сигналы его ай-тегов*, так это планировалось. К тому же незначительный объем обнаруженных биоматериалов не позволяет говорить о его гибели.
- Но обследована только непосредственная зона пробоя. А прилегающая территория – нет, и скорее всего, данных мы не получим в ближайшее время. Есть вероятность, и в конце концов…
- Джек. Послушайте меня, - перебил Вивер. – Я согласился с вашими моделями, я принял ваше решение, я веду вашу линию. И это означает, что за полтора года, которые прошли со времени обсуждения моего предложения о ликвидации Доктора в зоне ответственности Максимова, этот вариант более не рассматривался.
- Сайрус, дорогой мой, я верю вам, кому же мне еще верить, но объективные оценки, они просто вынуждают нас беспокоиться. Вы же знаете, что мне - как и вам - абсолютно насрать и на отдельных фигурантов, и на всяких гениев научной мысли, но когда я вижу итоговую вероятность, я поневоле задумываюсь... И если бы я не знал вас так хорошо, как знаю, то обратил бы внимание на тот факт, что эта вероятность вполне устраивает наших партнеров с Западного побережья и их английских подпевал. Но я, по счастью, вас знаю. Да? - Панасек очистил экран и смотрел на Вивера уже вполне довольным добрым дядюшкой.