Голос Ткача зудел над ухом:
- Ты на Мельника с Бондарем не смотри. Приходи и все, у меня своя травка, ихней не надо. Попьем отвару, поговорим... Я до смерти хочу послушать, где как люди живут. А то нигде, кроме Выселок, да Холмов, да Старых Пней и не был...
Впереди раздался голос Пасечника:
- Эй там, в конце, тихо! Подходим. Ткач, Бондарь, Мельник - по левую руку. Со мной Пахарь и Инженер.
Ткач, тяжело хлюпая сапогами по грязи, побежал вперед. Блейд медленно брел к ждущим его Пахарю и Пасечнику.
Вторая тройка уже исчезла в лесу. Разговор с Ткачом дал много пищи для размышлений, но думать об этом сейчас было некогда. Стоит воспользоваться приглашением и прийти вечером "на травку"... Если, конечно, его отпустят, а сам он останется жив.
Пасечник объяснял диспозицию:
- Мы с Пахарем стреляем, как только полицейские поедут. Тебе ничего делать пока не надо. Потом, когда машина остановится, ты с этой стороны, а Мельник - с той, встанете и добьете, если там кто остался. Если ты стукач, то узнаешь, как погано своих убивать... - он мрачно усмехнулся и добавил: - Как вы их кончите, забирайте оружие да барахло и жмите назад, мы вас прикроем.
Пахарь кинул страннику обойму. Тот уже хотел вставить ее, как что-то заставило приглядеться повнимательнее. Он выщелкнул один патрон и вместо ожидаемой свинцовой головки на конце увидел какую-то плоскую желтую блямбу.
- Эй! Какое дерьмо ты мне даешь?
Пахарь, казалось, с удивлением уставился на руки Блейда, потом произнес:
- Ишь, глазастый какой, высмотрел... - Потом обратился к товарищу: Что, дать настоящую?
- Давай, чего там...
- Ну, вот тебе, коли углядел все-таки.
Вторая обойма оказалась боевой. Блейд вставил ее, передернул затвор и направился вместе со своей тройкой к шоссе.
* * *
Дорога была окутана утренним туманом. Где-то на другой стороне, думал странник, устроились Ткач и компания. Деревья и кусты за широкой асфальтовой полосой были едва видны в белесом мареве. То ли в лесу тумана было меньше и он растекался по открытым местам, то ли там просто было не так заметно...
Он не успел обдумать эту сложную метеорологическую проблему, когда откуда-то слева, постепенно нарастая, послышалось урчание автомобильного мотора. Пасечник одними губами произнес:
- Приготовились...
И тут с обеих сторон посыпались сухие, как горох, автоматные очереди.
Мгновением позже неясной тенью из тумана выплыла машина. Пули стучали об ее металлические борта, взрывались осколками стекол, свистели воздухом в шинах. Автомобиль понесло боком к тому месту, где лежал Блейд.
Все уже должно было кончиться, когда Пасечник крикнул:
- Пошел, скорее... чего Мельник ждет...
Блейд сбросил предохранитель, единым движением выпрыгнул на асфальт, сделал несколько шагов.
Он не сразу увидел человека в полицейской машине, который лежал, свернувшись под приборной панелью. Возможно, тот еще был жив: тяжелая масса двигателя должна была защитить его от прямых попаданий. Что-то заставило странника оглянуться; его напарник все еще не появился. А из-за поворота дороги выезжало нечто огромное, казавшееся еще больше из-за размытых в тумане очертаний.
Инстинкт заставил его упасть, слиться с серым покрытием дороги, вжаться в него; через секунду вокруг вспарывали асфальт очереди крупнокалиберных пулеметов. Когда огонь перешел на заросли, Блейд по-пластунски пополз к кювету. Целая вечность прошла, прежде чем он наконец оказался там.
Смертельный свинцовый дождь стриг сучья и ветки, засыпая его мокрой листвой, сорвать которую оказалось не под силу ветру.
Казалось, откуда-то издалека донесся крик Пахаря:
- Отходим!
Спасительная опушка была все ближе и ближе, когда Блейд ощутил рядом с собой что-то мягкое. Под ворохом листьев и веток лежал Пасечник. Он был без сознания; волосы слиплись от крови, лицо - белее полотна. Блейд ухватил его за ворот куртки и потащил за собой. Очереди ревели и грохотали где-то вдалеке.
Он еще смог вытащить тело на поляну, где обе тройки разделились, однако дороги обратно не знал. Пасечник в себя не приходил, но и хуже ему, вроде бы, не становилось. Осторожно ощупав голову раненого, странник понял, что его коллегу задело по касательной.
За деревьями показалась неясная фигура. Блейд прицелился с колена, потом с облегчением вздохнул, узнав Пахаря. Тот шел, скривив губы и как-то странно придерживая левой рукой правую.
- Пасечник... Что?..
- Контузия. Довольно сильная, но кости все целы.
- А с той стороны?
Блейд не сразу понял, о чем идет речь.
- Никого...
- Плохо... значит, еще трое... А сам-то ты как, цел?
- Цел. Нам еще повезло, что полицейские не полезли в чащу.
- Это точно.
Пахарь подошел поближе; рукав его клетчатой куртки от локтя и ниже был весь в крови. Она капала на землю с безжизненно согнутых пальцев.
- Что у тебя?
- Навылет. Кость, вроде, не задета. Поможешь?
На поясе Пахаря болтался нож - им Блейд срезал рукав куртки и рубахи. На них хозяин смотрел с сожалением (как потом выяснилось, он очень гордился своим клетчатым одеянием).
В рюкзаке нашелся бинт. Его странник разделил на две части, примерно равных; одной он туго стянул руку Пахаря и перевязал се, второй обмотал голову так и не пришедшего в себя Пасечника.
- Дотянешь?
- Дотяну.
Блейд взвалил тело себе на плечо и медленно побрел вслед за раненым товарищем.
* * *
Известие, что погибли трое, повергло террористов в шок. Трезвость мысли сохранил, похоже, только командир. Он быстро осмотрел рану Пахаря и, видимо, не найдя в ней ничего заслуживающего внимания, отправил его в землянку. Голова Пасечника встревожила врача гораздо больше. Приказав Блейду крепко держать контуженного, усевшись на нем верхом, Доктор облил руки жидкостью, крепко пахнущей спиртом, и принялся ощупывать череп; потом, намочив тем же составом чистую тряпицу, стал промывать рану. Пасечник задергался, но Блейд держал крепко.
Закончив эту варварскую операцию и наново забинтовав раненому голову, командир сказал:
- Вот так мы здесь и живем, Инженер. Так воюем.
Блейд приподнял бровь: