– Паспорт, – сказал поляк.
Руди подал паспорт, и поляк вставил его в ридер, встроенный в стойку. Бросил взгляд на один из экранов, потом на Руди.
– Цель посещения?
– У меня отпуск, – сказал Руди.
Поляк смотрел на него еще мгновение, затем достал паспорт из слота и протянул Руди.
– Проходите.
– Спасибо, – сказал Руди. Взял паспорт, прошел за стол и забрал рюкзак со сканера.
С другой стороны здания в конце короткого коридора стояла идентичная стойка. За ней сидел чиновник в униформе цвета фельдграу.
– Паспорт, – сказал чиновник на немецком.
Руди снова отдал паспорт и наблюдал, как его проверяет гинденбергец. Он представил тот же фарс в зданиях по другую сторону путей, где люди переминаются в таком же коридоре, чтобы покинуть Гинденберг. Дариуш говорил ему, что иногда на то, чтобы пропустить пассажиров одного состава, уходит четыре часа – смотря насколько кровожадно настроены в этот день друг к другу правительства каждой из сторон.
– Цель посещения? – спросил гинденбергец.
– Я в отпуске.
Чиновник посмотрел на него с выражением легкого удивления. Снова проверил экран.
– Эстонец.
– Да.
Гинденбергец слегка покачал головой.
– У меня только неделя отпуска в год, – объяснил Руди. – Я шеф. Когда я в отпуске, начальнику приходится нанимать повара из агентства.
Гинденбергец снова покачал головой. Вернул Руди паспорт из слота.
– Найди другую работу, приятель.
– Сам знаю, – сказал Руди, забирая паспорт. Вышел из коридора и оказался на новой платформе, где ожидал отправления поезд в Бреслау.
3
В последние годы двадцатого века по Европе пронеслось эхо открывающихся дверей, когда обрел плоть и кровь, хотя и с оговорками в случае некоторых государств, проект Шенгенского соглашения.
Долго он не протянул. В первые годы двадцать первого века в полную силу зазвучала симфония захлопывающихся дверей. Экономический коллапс, паранойя из-за беженцев и, конечно, GWOT – Глобальная война против терроризма – вернули паспортные и иммиграционные проверки разной степени жесткости – смотря о чьей границе идет речь. Затем сианьский грипп вернул карантинные проверки и национальные границы как средства контроля за распространением болезни; он погубил – в зависимости от того, чьим данным веришь, – примерно от двадцати до сорока миллионов человек в одной только Европе. В придачу он погубил Шенген и выбил и без того довольно шаткую почву из-под ЕС.
Союз дотянул до двадцать первого века и умудрился в том или ином виде выживать еще несколько лет – годы нытья, междоусобиц и кумовства. Затем от него спонтанно начали отшелушиваться всё более мелкие и безумные национальные государства, как с обгорелого отпускника – завитки кожи.
Никто так и не понял, почему это произошло.
Неожиданным оказалось то, что Союз продолжал облезать кусочек за кусочком даже после сианьского гриппа. На бумаге он еще существовал, но только в разрозненных осколках, вроде франшизы «Бургер Кинг», в основном в Англии, Польше, Испании и Бельгии, и по большей части только громко ныл в ООН. Последней модой в Европе стали страны, и их с каждым годом становилось все больше и больше.
Континент кишел наследниками Романовых, Габсбургов, Гримальди, Саксен-Кобург-Готов и таких династий, о которых никто даже не слышал, но вроде как они всего лишились чуть ли не в XV веке. Каждый хотел создать свое карманное государство. Они обнаружили, что им придется соревноваться с тысячами микроэтнических групп, которые вдруг тоже стали претендовать на европейские земли, а также религиозными группами, коммунистами, фашистами и фанатами U2. Одно время даже существовал – очень недолго – город-государство, или, вернее, деревня-государство, которым правили поклонники Гюнтера Грасса. Руди было отчего-то жаль, что Грассхейм вновь поглотила Померанская Республика, которая, впрочем, и сама появилась всего десять-пятнадцать лет назад. Ему очень нравился «Жестяной барабан».
Независимое Силезское государство Гинденберг – ранее польские города Ополе и Вроцлав (ранее – немецкие города Опельн и Бреслау, ранее – прусские города… и т. д., и т. д.) и их окрестности – было этаким тевтонским островком в славянском море. Польша под принуждением ЕС, ООН и НАТО признала родину этнических силезийцев, но отказалась предоставлять молодому государству новую землю в качестве моста к Великой Германии. Гинденберг ответил введением драконовских визовых требований для поляков, на что Польша ответила искусственным снижением обменного курса злотого и гинденбергской марки до самого дна.