Если бы парни сцепились тут же на улице. Если бы даже их не сумели развести. Если бы погибли - один или оба.
Но они, как порядочные мальчики, договорились о митинге на лоне природы. Типа жеста учтивости по отношению к фрондёрам и прикрытия для себя самих.
В хрупких женственных юношах зачастую прячется невиданный потенциал. При первом возгласе "Начинайте!", который издал один из секундантов, Тангата виртуозно обошёл шпагу атакующего противника и одним ударом рассёк мощного мужчину наискосок: с левого плеча до паха. Видимо, клинок и впрямь был древней закалки, усмехнулась Та-Циан. Не то сам юный кавалер: выронил шпагу, пал на колени и вывернулся всем нутром на снег. В первый раз такое случается: потом привыкают.
Полиция мигом его повязала. Кто её пропустил через толпу - непонятно, скорее всего, позиции сдала оппозиция: то, что осталось от второго поединщика, никак не удалось бы выдать за тяжелораненого.
А дальше началось самое интригующее.
Тангате был предъявлен букет обвинений, которые сочетались друг с другом куда хуже, чем розы и гвоздики. Убийство на гомосексуальной почве. Неудачная попытка суицида. Участие в несанкционированной акции протеста.
Всё это вместе тянуло не на "вышку", последнее как раз, пожалуй, устроило бы мальчика. Во всяком случае, теперь. Но однополый секс плюс тяга к смерти - это пожизненный жёлтый дом строгого режима и без права на помилование. И хотя жизни как таковой остаётся от силы лет пять-шесть, до конца, как говорят, ещё допихаться надо.
Нет, поправила себя Та-Циан. Цепляло вовсе не это. Подобный расклад выпадает рядовому гражданину Динана не реже, чем рутенцу, и как-то справляются. За каждым психом ведь не уследишь - запивает он барбитурат денатуратом или простой дистиллированной водицей.
Вот вам голые факты. Наш Тангата (нет, каково имя - почти созвучное Таригат) был второкурсником небольшого престижного института, который просвещал молодёжь по части построения историко-динамических моделей, прогностики и футурологии. Название заведения звучало невыразительно и плохо запоминалось, как лицо разведчика-профи, брали туда отпрысков ныне правящего класса, распределение выпускников было закрытым, то есть неясно, куда они потом девались. А заведовал любимой кафедрой нашего фигуранта некто Рейналт Ди Райнеке, фамильярно - Рени, Рейни или даже Рейнмен, самый молодой и психованный из динанских профессоров. Гениальный аутист пренебрегал Братством, но сама Оддисена прекрасно знала, что он ворочает для Лона широкомасштабными делами, связанными далеко не с одной армейской шагистикой и логистикой, и делает это из чисто профессионального интереса. Типа "Это отличная физика, математика, социология и далее по списку". Марэм, золотце наше сусальное, всё норовил его присвоить. Полиция и внутренние войска были как бы его разросшейся личной гвардией - что вполне объясняло их роль в захвате убийцы-изувера.
Иными словами, теперь у Марэма-ини отыскался рычаг, которым, как некто считал, можно было наверняка перевалить профессора на желаемую сторону.
- Как это мы не занялись этим сокровищем мысли раньше? - спросила Та-Циан Керма, когда вникла в интригу.
Ответ Керма был типичен для Динана - и ни в коей мере для Рутена.
- Слишком был достойный противник, чтобы его лишиться, - побратим мечтательно посмотрел вдаль. - Жалко: и твои так-сказать-родичи стали один другого гаже, и Рейналта норовят разорвать пополам, как соломонова младенца из притчи. Всё как есть портится и мельчает.
- Да нет, скорее меняется. Положим, на обломках... как его? Самовластья можно начертать кое-что симпатичное. Здешние стратены могут свести меня с Дождевым Человеком напрямую?
Она сама удивилась, что её личная харизма действует вне Лэна. Хотя дело не в одной харизме - от некоторых приглашений трудно отказаться. В Эдинере вошло в привычку не отягощать себя личной охраной: громоздко и толку никакого, непонятно в какую сторону сработает. Лучше иметь рядом одного человека, но верного. Хотя бы меньше народу пострадает.
Когда Рейна затянули в кабинет, она изумилась - настолько он казался не соответствующим играемой роли. Не более чем Керм, который вошёл следом. Большеголовое тело с короткой шеей и разворотом массивных плеч, - он с первого взгляда не сопротивлялся своим спутникам, не делал никаких особых движений, но всё равно куда больше походил на чушку серого чугуна, чем на утончённого интеллигента в третьем поколении. Про человека с застарелым синдромом Аспергера вообще речь вести не приходится. Рыж, как фольклорный ирландец, с ног до головы увит татуировкой, словно заслуженный якудза (тёплую куртку и сапоги с него сняли, а строгий костюм не мешал любоваться на разрисованные запястья, щиколотки и шею), в мрачно-синих глазах играет сумасшедшинка. "Лицо растиражировано десятками научных журналов, а совсем на себя не похоже, - улыбнулась в душе Та-Циан. - Приятно".
- Да хватит его буксировать, - сказала вслух, не сходя с места напротив двери. - О Всеблагой, вот захочешь в кой-то веки раз пообщаться с умным человеком, а он тут же начинает вести себя как последний идиот. Может быть, оттого, что в квартире не нашлось домашних тапок нужного размера?
Любой бы не выдержал такого разворота беседы - хихикнул, сбрасывая напряжение. И хорошо, что мы не понимаем шуток, как нормальные люди. Причём хорошо весьма.
- Садитесь, - указала на современное кресло стиля "упади - не встань". - Исходим из того, что вы прекрасно информированы о том, кто есть Та-Циан Эле-Стуре Кардинена, даже без предъявления мною паспорта. То же можно сказать обо мне. Белый Лис Конца Света - так ведь вас студенты зовут? Поэтому, полагаю, никаких прелиминарий не потребуется.
Ни ответа, ни привета. Он чуть повозился, устраиваясь, как в люльке, потупился и застыл намертво. Что же, у гениев нередки трудности с коммуникацией.
- Студенты с вашей подачи собирали подписи под петицией - чтобы хоть что-нибудь предпринять. Но подлинного азарта не проявили. И тогда вы раздули шумиху. Так, не очень большой, но достаточный костерок. Сделали всё, чтобы на вас вышли реально могущие помочь. Верно?
Рейн напрягся, вскинул голову.
- Я не стану допытываться, какие отношения возникли между вами и Тангатой Камуи, - тем более копаться в чувствах. Только предположу одно: если мы займёмся вызволением мальчишки и преуспеем, вы никогда больше его не увидите. Поставим печать и отдадим другому. Вам будет тяжелей: в дурке всё-таки бывают приёмные дни и всякие послабления. Вы согласны?
- Зачем такое условие?
- Даром мы на вас работать не обязаны. Не отвечать на ваш вопрос имеем право. Но умному я дам наводку на смысл. Юношу понадобится выводить из зоны влияния господина Марэма Гольдена, а она не имеет чётко очерченных границ.
Та-Циан скупо улыбнулась своим мыслям:
"Своего рода тест. Если бы ответил нам отказом - проявил себя близоруким собственником. Дело не в страсти, которую считают идущей против естества. И не совсем в любви - хотя она уж точно не говорит языком эгоизма. Но Лис согласился".
Да. Подумал совсем немного, ответил:
- Пусть будет так. Если человека нет, его нет нигде. Если он есть где-то - он есть в мире. Время - не вечность, оно проходит.
- Марэм-ини тоже, - проговорила я себе под нос. - Весь вопрос, что пройдёт быстрее, время или пространство.
- Какое пространство - между желанием и исполнением? Или загонщиком и дичью? - спросил Рейналт.
- Довольно, - ответила Та-Циан. - Мы поняли друг друга, и ни к чему сотрясать воздух далее.
"Я схитрила тогда, - сказала она чётко. - Моё настоящее условие означало примерно следующее: "Братство Зеркала не может стопроцентно поручиться, что юноша не успеет наложить на себя рук. Так что не извольте на нас пенять". Вот такие три "не". Всё остальное Рейн понял с полунамёка: именно что с него требуется свалить обоих злых дядек, которые навязли в зубах не одной Оддисены, и их с пареньком будущие амуры связаны с поручением напрямую. Но не обещаны на все сто процентов. Потому как тёмное дело - эти амуры: с чего бы Тангате вообще нарываться на гибель?"