Отчего ей на ум пришла поговорка родом из трёх деревень? Чаплашка - широкая миска, но и шапка вроде Кермовой, скопы - сметана, сыр и творог, но скопа - хищная птица-рыбоед. Вроде отсюда и до совы-мышееда недалеко. И до той особой охоты, которую наш дорогой "чаплашник" по имени Керм затеял. Плавающие ассоциации, тьма на тьме сидит и тьмой как плетью погоняет. Ну что - так и будем медлить?
Она поднялась с сиденья, обнаружив, что для этого ей пришлось разорвать прохладные кандалы на запястьях. Юноши зачем-то норовили удержать её на месте, хотя с некой робостью. Мы думаем параллельно или как?
Уселась назад покрепче.
- Друзья, - сказала чуть надтреснутым голосом, - как насчёт небольшой вивисекции? Операция по извлечению своего "я" без наркоза, вы понимаете.
Юноши не ответили.
- Не тревожьтесь, это не прямо, а наоборот. Типа не про вас, а про меня саму. Помните, что я говорила про силовые тренинги в крепости Ларго?
Снова ни звука.
"Упрямцы. Как это у рутенцев? Молчат, как партизан на допросе?"
- Мальчишки. Можете меня выдрать со всем уважением?
- Как тогда в Замке: без пощады и на пределе всех сил? - спросил Дезире на удивление спокойно. - Вам не покажется, что это вас унизит как женщину? Слишком много в Рутене православия, которое такое утверждает.
- Флагелляция - вовсе не унижение. Но да, именно так я хотела бы унизиться. Не секс. Но именно эту форму секса я бы от вас обоих приняла. Не настоящая боль, потому что она разрушает, а меня ничто не повергнет ниц.
- Мы слишком такого жаждем, - тихо проговорил Рене. - Кажется, в самом деле не обойдётся. Понимаете, тогда мы на вас подсядем окончательно и без возврата - даже подогревать чувства более не понадобится. Сделаемся рабами.
- Не сделаетесь, если я сама не захочу. А я не захочу, - ответила Та-Циан самым звучным голосом.
- Вы достаточно умны и опытны, чтобы от нас не заразиться, - он поглядел прицельно и как бы с укоризной. - А вот нас можно привадить - как два пальца... хм... облить. Опыта не имеем почти никакого.
- Решайте. Гарантий я не даю и не собираюсь.
И тут её мальчики хором пали на колени, каждый - взяв и крепко держа её руку со своей стороны.
Пошёл контрапункт на две персоны: ху из ху, можно было догадаться с закрытыми глазами.
- Госпожа, наше уважение к вам поистине безмерно. И повелевает нам вас слушаться. Более того, мы давно готовы с восторгом это сделать.
- Однако мы не ведаем до конца ваших ресурсов и вынуждены будем действовать ощупью. Единственное утешение, что вы не сумеете умереть, а остальное поправимо.
- Хотя вдруг от боли вам откажет выдержка и вы скажете "да"? Однако минутный порыв ведь не так опасен, как длительное целеполагание?
- Мы ведь не знаем, какую силу надо приложить, чтобы вы себе не лгали.
- Чтобы перестали владеть своим рассудком и сбросили защитные оболочки, которыми обросли. Но ведь вы сами понимаете, что на самом деле они прозрачны.
- А если мы переусердствуем - заранее отдаём себя в ваши руки для кары.
- Рень, может быть, сделать такое не на одних словах? В смысле заранее. А то как бы глобальной осечки не получилось.
- Что, господа хорошие, думаете, я разнежусь от сабспейса или чёрт-меня-побери какого там спейса, съеду с катушек - и под конец благородно прощу обоих? - гневно фыркнула Та-Циан.
- Нет, - простодушно отозвался Дезире. - Это мы о вашем окончательном уходе.
- Беру на себя все издержки. Когда?
- Мы ведь правда готовы, - прямодушно ответил Рене. - Играли, прикидывали. Устраивали репетиции. Вас это не шокирует?
- А что - надо? Во всяком случае, я готова. Когда?
- Через полчаса, - кивнул приятелю Дези. -
- А что - надо? Во всяком случае, я готова. Когда?
- Через полчаса, - кивнул приятелю Дези. - Дел-то - что лысой девке косу заплести. Не то что у людей: как на охоту ехать - так приспичило собак кормить. Ведь правда, Волчарик?
- Так, Барсик. Гаёр ты всё-таки. Да, кстати: госпожа, вы сейчас правильно не ели, ну а пустой кофе не повредит?
- Он имеет в виду - как бы не вырвало всем вчерашним, настоящим и будущим, - пояснил Дезире. - С нами такого не случается - разве что слегка кровью тошнит.
- Дезь, вот доиграешься - отстраню от дела.
Та-Циан сжала губы, чтоб не улыбнуться: площадной дух незримо витал над собранием. И это в такой торжественный момент... Момент, можно сказать, истины.
"Да. В этом мы все трое настоящие динанцы", - подумала она.
"Для Древнего Народа боль - не ужас, а преддверие победы, - сказал некто в её душе. - Она исцеляет и направляет, только не стоит расходовать её на покрытие вины и давать ей поработить разум'.
Тем временем оба её мужчины отлучились к себе. Удивительно: шума оттуда почти не доносилось. В самом деле были заранее готовы?
Минут через двадцать явился один Рене. Сказал:
- Если вы не передумали, я предупреждаю вот о чём. Когда ритуал начнётся, будет куда сквернее, чем вы сейчас ожидаете. Только вы уже не сможете из него выйти, потому что переломаете всё и вся. Пойдёт что-то не по плану - мы, скорее всего, и сами почувствуем и исправимся. Прямо по ходу. Но так или иначе доведём до конца. Будем вынуждены. Стоп-сигнал, тем не менее, предусмотрен: вы скажете нам, кто вы есть. В двух словах. Нет, сейчас не надо: важен не звук, а внутреннее понимание.
- Это вроде как коан? - спросила Та-Циан. - То есть как ни обсосано тысячами адептов, а мастер без ошибки узнаёт верную интонацию новопросветлённого?
- Вроде, - согласился Рене. - Плюс чуточку дедукции и умышленных оговорок с нашей стороны.
"Я недооценила ум обоих. Хотя наверняка он развился за это время".
За дверью в заветное место не так много изменилось: зеркало (зеркало? Не помню такого) было задёрнуто кисеёй, спальный матрас поставлен на ребро и прислонён к стене, гламурные козлы выдвинуты на середину, нижний, "взрослый" ряд орудий производства угрожающе поредел - правда, тех, что лежали на полу, из деликатности накрытые скатёркой, казалось тоже немного. И пахло чем-то необычным - вроде бы пыль на отопительной батарее затлелась.
Мужчины закрыли за хозяйкой дверь и теперь поспешно раздевались по пояс. Ничего эфемерного в них и впрямь не осталось: рослая, налитая плоть. Живая сталь, что перекатывается под шёлком.
- Мне тоже так? - спросила она, стягивая с плеча халат. - Или изо всего?
- Нет, погодите, - ответил Рене. - Есть просьба. Только не пугайтесь. Дайте нам по удару поперёк плеч. Изо всех сил, чтобы разозлить.
- И освятить наше право, - еле слышно прибавил Дезире.
- Чудненько. Да с какой стати мне вас портить?
- Мы мигом отойдём от шока и зарубцуемся, - успокоил он.- А потом получится как у того палача, который бьёт, держа Коран под мышкой: чтобы размах не получался таким уже большим.
И протянул ей короткий толстый кнут из их арсенала. Повернулся к стене, лёг грудью на матрас, расставил пошире ноги:
- Ну, давай, аньда-кукен.
Кажется, её рука сама замахнулась и ударила. На молочной коже, чуть ниже лопаток, разверзлась как бы ножевая рана, но дно её тут же начало тускнеть, поднимаясь и смыкаясь с краями. Рене отлепил товарища, подвинул в сторону:
- Теперь я. Смелее, джан.
Он оказался поджар и неожиданно тёмен, будто не совсем человек, а некое загадочное лесное существо. Удар лишь резко высветлил его кожу.
Та-Циан подтянула орудие к себе, свернула вдвое:
- Хватит с вас?
И тут же едва не сронила кнут наземь. Под кисеёй, что оказалась почти напротив её глаз, не блестело. Николько.
Стянула покрывало концом рукояти. И обмерла.
...Томный Христос, простертый на яблоне: глаза наполовину прикрыты веками, между кистей расцвели розоватые гроздья, ноги вросли в ствол, виноградная лоза подменила собой набедренную повязку.
Не икона тётушки Глакии - скорее тот оригинал, с которого сделан лубочный список.
- Бог Один тоже сам себя подвешивал к дереву, - сказали за спиной, - чтобы обрести прозрение. Но в жертву всей земле, а не Знанию и человечеству, принёс себя лишь динанский Бальдур. Повелевающая Ветрами - ипостась Лилит, утерянной и возвращённой. Даже Терги суть согрешивший Адам и его чистая супруга.