Рыжая неприязненно покосилась на ствол, а потом буркнула:
— Выродок красноглазый.
— Раз, — сказала Рей. «Главное не пожимать плечами. Не пожимать».
— Как в кино, да? — скривилась рыжая, задирая нос. — «Я считаю до трех!»
— Два, — сказала Рей.
Сорью шлепнулась на каменный выступ и сложила руки на груди. В пещере стало тихо. Не опуская оружие, Аянами отнесла вещи к дальней стене пещеры и движением ствола предложила пленной переместиться туда же.
— Ай, теплый, — удивилась капитан, прислоняясь к камню.
Вечный туман над этими местами стоял неспроста, но Аянами не была склонна углубляться в геологию местности. Раз по ту сторону хребта есть Гремучие Ключи, значит, горы еще живут. Может, причуда недр, может, последствия отчуждения. В любом случае, Рей находила это удобным.
— Мы будем спать три часа. Советую потратить их на сон, а не на глупости, — проговорила Рей, стянув руки пленной. Наклонившись, она принялась за ноги.
— И как ты это определишь? Будешь спать с открытыми глазами? И с фонариком в зубах? Ауч…
Рей затянула узел и отошла от пленницы.
— Нет. Мне свет не нужен.
— А, ясно. Ты подсвечивала дорогу мне, а сама ты — йокай.
— Второе неверно.
— Ты совсем дура, — сказала Сорью почти жалостливым тоном. — Хочешь спать — спи. Но не рассчитывай, что я доставлю тебе ту же радость. Свет ей не нужен, ага!
Рей вздохнула. Сейчас надо сказать очень много слов — и очень убедительно. Не хотелось в темноте дырявить ценную пленницу. Вдруг у нее кровь плохо свертывается. Можно оставить фонарик и впрямь поспать с открытыми глазами, чтобы не вводить противную Сорью в искушение, но…
Фонарик уже садился и так, а поспать по-настоящему хотелось просто ужасно.
— Послушай. Я не буду показывать тебе фокусов, но если ты хотя бы двинешься в мою сторону или в сторону выхода, я выстрелю. Попытаешься снять ремни — я выстрелю.
Отзвуки голоса еще болтались в между камнями, а Рей уже поняла, что Сорью ей поверила. Наверное потому, что Аянами постаралась красиво выделить каждое слово. Прислоняясь к камню и сдвигая «Ружье» так, чтобы было удобно шее, она услышала:
— Тварь нулячая.
Рей поймала себя на мысли, что уже жалеет о решении взять «языка».
— Если тебе так проще, считай, что я йокай.
3: Первый снег
— Нет, — сказала Аска.
Спину ломило от многочасового сидения, вокруг угольным мраком простиралась тьма, и там, в этой тьме, блуждали тени. Они задавали вопросы, но ответов не слушали, потому что им было важно одно: чтобы Сорью Аска Ленгли пошла под трибунал.
— Почему вы ушли с маршрута?
«Маршрут был проложен для дебилов и перестраховщиков, ведь Ева способна…»
— Почему вы не последовали за ведущим?
«Потому что он папенькин сыночек! Какой из него ведущий?»
— Почему?..
— Почему?..
— Зачем?..
Аска сцепляла зубы, слушая очередной вопрос, и понимала: все, что она скажет, будет использовано против нее. Хотя бы потому, что она сама старательно себя похоронила. Вырыла себе яму, приготовила простое солдатское надгробие и…
— Я думаю, мы можем обсудить наказание, господа.
«Какой знакомый голос», — подумала Аска. Один из сгустков тьмы приблизился и разделился на два силуэта — побольше и поменьше. Говорил тот, что выше. И говорил голосом командующего Икари.
— В сложившейся ситуации решение должно быть подобающим. Предлагаю отдать капитана повстанцам.
— Что?! Нет!
Меньший силуэт приблизился и стал Синдзи. Бледное лицо парня словно подсветило вспышкой.
— Как ты могла, Аска? — спросил ее напарник, и из его глаз на щеки потекли струйки крови.
— Нет, я!..
— Как ты могла?
Аска открыла глаза. Вокруг был все тот же мрак, что и во сне, так же адски болела спина, а в голове набатом гремело проклятое «как ты могла». Она прикусила губу: «Я в плену. Меня сбили». Медленно возвращалось ощущение затекших рук, ног, в горле першило — то ли от сухости, то ли сказалась прогулка под дождем.
Память о марш-броске вглубь отчужденных территорий вернулась вся и сразу, и Сорью мысленно отвесила себе оплеуху.
«Идиотка. Тупица. Скакать за вертикалкой. Переть и ругаться на эту красноглазую дрянь. Хорошо хоть я пристрелить себя не требовала…» Аска задумалась, вспоминая: «Или все же требовала?» Мысли были ленивыми и отдавали усталостью, но она, упрямо вглядываясь в темноту пещеры, сгоняла их в кучу. Вердикт своему поведению накануне она вынесла быстро, и звучал он однозначно: идиотизм. Какая-то часть разума требовала признать смягчающие обстоятельства, вроде жалкой аварии Евы и попадания под ничтожный выброс частиц Ангела, но Сорью эту либеральщину решительно отмела. Она не любила делать себе поблажки и сетовать на мир. «Я же не Синдзи, в конце концов». Вспомнив о пареньке, Аска невольно вздрогнула: страшные кровавые слезы из сна очень живо встали перед глазами. Рыжая понимала, что плакаться этот Икари еще какой мастер, но сейчас ему, должно быть, очень плохо.