— Сдавай, — велел он Гарри.
— Есть, кэп, — Нибел ловко перетасовал карты и начал сдавать. В каждом его движении ощущалась большая практика; свою сдачу он держал в зубах, а партнерам всовывал карты прямо в руку. Закончив, он закрепил карты в зажимах и поинтересовался: — Желаете прикупить, джентльмены?
— Мне — две, — Блейд протянул руку.
— Одну, — Керк тоже сменил карту.
— Я не нуждаюсь, — сообщил Гарри. — Первая ставка?
— Двигатель, — Керк подмигнул Блейду.
— Ого! Это же у нас… — второй пилот справился с таблицей, где были расписаны цены на инопланетное оборудование, — это же сразу сто кусков! Крутой старт, Керк!
— Пасуешь?
— Нет, отвечаю…
Блейд тоже ответил, но с явной неохотой; у него на руках имелось королевское каре, и вся проблема заключалась в том, чтобы затянуть партнеров поглубже в омут торговли, а потом облапошить. Покер — психологическая игра!
Прошли по первому кругу.
— Добавляю обшивку, — сказал Керк.
— Отвечаю, — Нибел сделал пометку на листке, где фиксировался размер банка, затем поднял глаза на Блейда. — Извини, командир, могу я кое-что спросить?
— Спрашивай.
— Ты вроде бы не удивился, поглядев на наш эскорт?
— Нет. — Странник посмотрел в свои карты, мрачно покачал головой и тяжело вздохнул. — Отметь, что я тоже отвечаю, Гарри… Дьявол с вами, с фокусниками… только чтобы поддержать компанию…
— Не первый раз в пространстве? — продолжал допрос Нибел. В глазах Дугласа тоже блеснула искорка интереса.
— Первый, — ответил Блейд.
— И все же не удивился?
— Нет.
— Знал заранее?
— Что-то вроде этого.
Они прошли еще два круга, и Керк предложил открыться. Блейд предъявил свое каре, наблюдая, как вытянулись физиономии у противников, он стал богаче на корабль с четвертью.
— Хотел бы я знать, кто здесь фокусник… — разочарованно пробормотал Нибел. — Прошу прощения за дерзость, масса…
Блейд только загадочно усмехался; покер был его коньком.
Игра продолжалась. Иногда краткие фразы, которые они бросали друг другу, перемежал вопрос. Чаще спрашивал Гарри, но и первый пилот, гораздо более сдержанный, тоже стал проявлять любопытство. Вероятно, спокойствие, с которым командир отреагировал на чужаков, потрясло экипаж.
Наконец Нибел заявил:
— Возьмем, скажем, меня… я — пилот и по совместительству скромный специалист в области электроники и связи… Керк — доктор физики… — Он поднял глаза на Блейда. — Командир, прошу прощения… кроме полетов в космос, у тебя есть какое-нибудь хобби? Чем ты занимаешься на шарике?
— Ломаю пальцы любопытным пилотам, — странник ухмыльнулся.
— Ну, это само собой… А еще?
— Тебя интересует моя профессиональная принадлежность, Гарри?
— Разумеется.
— Очень хочешь знать?
— Видишь ли, босс, бедному негру будет как-то спокойнее, если ты окажешься лауреатом Нобелевской премии.
Блейд задумчиво обозрел потолок кабины и признался.
— Видишь ли, Гарри, я не лауреат, я — эксперт.
— В покере?
— Нет, больше по части кокосового масла.
Черные усики обиженно дрогнули.
— Смеешься над бедным негром, масса…
Странник торжественно поднял вверх руку, вытянул два пальца и произнес:
— Клянусь Господом нашим, что есть на шарике город, а в нем — здание с дверью, на которой так и написано. Ричард Блейд, старший эксперт отдела качества кокосового масла.
Если он и приврал, то чуть-чуть; однако Нибел подозрительно уставился на него.
— А ты, часом, не богохульствуешь?
— Гарри, Гарри… — Дуглас укоризненно покачал головой. — Ты забываешь, что допрос можно снимать только с младшего по званию.
Нибел было вскинулся, но Блейд сгреб его за плечо и внушительно произнес:
— Я и в самом деле эксперт, парень. И в покере, и в масле, и во многом другом.
— В другом? Среди этого другого есть что-то главное?
— Конечно. Выживание! — Странник посмотрел в черные зрачки Нибела, потом — в серые глаза Дугласа, и добавил: — Потому-то я и лечу с вами, и я — командир!
Они доиграли партию и подвели итог: Блейд стал владельцем целой флотилии из десяти летающих тарелочек, а у его партнеров было по одному жалкому кораблику. Гарри печально подергал ус и повернулся к локатору; на его зеленоватом экране подрагивали только две черточки.
— Гляди-ка, командир! Твоя десять миллионов смылись!
Блейд поглядел.
— Будем считать, джентльмены, что я инвестировал свой выигрыш в «Банк Нью-Йорк», а тот лопнул.
— Ну уж нет! — Нибел покачал головой. — Скорее на Манхаттан высадится инопланетный десант, чем прогорит эта контора! Там держит капиталы мой старик, — признался он спустя секунду, — а нюх у него, как у ищейки.
Глава 5
Ричард Блейд спал.
В пути он спал много, ибо кроме сна, покера и болтовни с пилотами заняться было нечем. Странно, но его энергичная натура, его мощное сильное тело будто бы не возражали против такого времяпрепровождения — возможно, предчувствуя, что и энергия, и силы понадобятся в скором будущем.
Ричард Блейд спал, и сны его в невесомости были легкими и приятными, как луч майского солнца, путешествующий по пестрому ковру и освещающий то прихотливый завиток узора, то фон, сотканный из нитей двадцати цветов, то розовую чашечку тюльпана или изысканные лепестки орхидеи. Иногда он улыбался во сне, любуясь наплывавшими видениями, иногда сжимал кулаки, но даже в такие минуты лицо его оставалось ясным. Он снова странствовал в лесах и горах, сражался и побеждал, плыл в океане на крутобоком паруснике, любил, вдыхал соленый и свежий ветер, наслаждался молодой силой, бурлившей в крови. Ему снова было тридцать три; может быть, тридцать четыре, и уж никак не больше тридцати пяти.
…Он стоял на склоне горы, пологими террасами спускавшейся вниз, к морю, такому пронзительно-синему, словно его поверхность была гранью огромного, тщательно отполированного сапфира. Он был наг, и яркое южное солнце ласкало кожу, приветствуя странника в новом мире, юном, прекрасном и загадочном, похожем сразу на Меотиду и Катраз, на Кархайм и Талзану, на Иглстаз и Таллах. Он видел могучие дубы, обрамлявшие террасы, зеленые свечи кипарисов, вытянутые в небесную синь, блестящие лаковые кроны лавров, заросли колючей акации; меж темными лентами лесов простирались лужайки с изумрудной травой, и он находился как раз на окраине такой просторной поляны.
Посередине нее темнел сложенный из гранита жертвенник — низкий серый пьедестал, на котором высилась увитая цветами статуя местного божества. Она казалась небольшой; издалека Блейд не мот разглядеть ни лица, ни фигуры, ни позы — только смутный силуэт, блеск белого мрамора да пестрые гирлянды цветов. Он решил, что этот божественный символ, мирный и величественный, прекрасно гармонирует и с морем, и с лесистым склоном горы, и с уютными лужайками, и с городом, чьи светлые и стройные каменные башни вздымались на побережье — там, где зеленая земля обнимала руками-мысами обширную бухту.
Внезапно послышался звук — тонкий и протяжный посвист свирели. Она тянула и тянула нежную мелодию, хрустально-чистую, как воздух этой Аркадии, и, двигаясь в такт ей, из-за деревьев стали появляться гибкие фигурки. Они танцевали, вытягиваясь многоцветной змейкой, такой же гибкой и упругой, как их тела. Блейд видел развевающиеся хитоны — бирюзовые, розовые, палевые, сиреневые, лиловые; стройные босые ноги ступали по мягкой траве, нагие руки плавно покачивались, словно отбивая ритм, волосы — рыжие, огненно-золотистые, каштановые, темные, как вороново крыло, и светлые, как лен, — падали на обнаженные плечи.
Цепочка девушек обошла статую, закружилась в хороводе, хитоны взлетели вверх, как крылья бабочек, поплыли в теплом воздухе и огромными цветами опустились в траву. Нагие плясуньи шли то влево, то вправо, высоко поднимая колени, прогибаясь назад, подставляя лица ветру и солнцу. Сияли розовые бутоны сосков на смуглых и белоснежных грудях, метались локоны, щекоча и лаская спины и станы, колыхались стройные бедра, играли в прятки с травой маленькие ступни, текла, струилась мелодия…