— Керк, ты меня слышишь? — произнес он. — Мы сели.
— Слышу, — казалось, Дуглас примостился где-то сразу за приборной панелью. — Без потерь, Гарри?
— Без потерь.
— Горючее?
— В норме.
— Командир?
— Обещал мне «Пурпурное Сердце» за мягкую посадку.
Блейд усмехнулся и легонько ткнул Нибела кулаком в бок.
Нибел честно заработал свой фартинг — до холма было не больше тридцати футов. Блейд бросил взгляд в ту сторону, потом осмотрел равнину, уходившую к западу. Ровная, покрытая тонкой пылью поверхность, на которой коегде торчали угловатые каменные глыбы, и в самом деле походила на заасфальтированную взлетную площадку, подготовленную самой природой для будущих земных кораблей. Странник повернулся к ней спиной. Теперь перед ним лежал горный склон, полого вздымавшийся ярдов на пятьсот, его гребень был увенчан остроконечными скалами, а за ними простирался Океан Бурь, еще одна бесплодная и сухая равнина, словно в насмешку именовавшаяся морем.
Блейд ощутил волнение — как всегда, когда вступал в новый мир. Сейчас он находился в родном измерении, в реальности Земли, но мир, в который он попал, действительно являлся новым и от него веяло такой чужеродностью, которой странник не испытывал нигде и никогда. Ни ледяные равнины Берглиона, ни пылающие пески Сармы, ни пустыни Брегги, ни бесплодные горы Ката не могли сравниться с мрачным пейзажем, на который он взирал.
Бесплодные горы, бесплодные пустыни… Губы Блейда скривились в усмешке. В слово «бесплодный» человек вкладывает совершенно ясный смысл — не рождающий жизни, — забывая при этом, что в пустынях и горах есть змеи, ящерицы, насекомые и мириады крохотных живых существ в почве и воздухе. Луна же была воистину бесплодной; тут не имелось ни воздуха, ни почвы — в том смысле, как понимали это слово на Земле. По сравнению с Луной берглионские равнины просто кишели жизнью — всякими тварями, похожими на медведей и волков, и дайрами, жуткими снежными чудищами.
Впрочем, решил Блейд, лучше никакой жизни, чем такая, как дайры. Хотя ландшафты вековечного земного спутника производили самое унылое впечатление, он имел важное преимущество перед Альбой и Катом, Меотидой и Берглионом, Тарном, Катразом, Кархаймом и полутора десятками иных реальностей: здесь было безопасно. Пока был воздух для дыхания, толика тепла для обогрева и горючее, чтобы вернуться домой, Луна являлась самым безопасным из миров. Конечно, если не считать паллатов и их Защитников с излучателями.
Паллаты… Блейд провел закованной в перчатку ладонью по блестящему пластику своего скафандра. Неважная защита от смертоносных лучей! Он вспомнил о чудокостюме, который на него натянули в Азалте. Как жаль, что не удалось доставить это снаряжение домой! Да, тот азалтинский костюм не сравнишь с земным! Его не могли пробить пули, его мощные сервомоторы не знали усталости, а вооружение оказалось выше всяких похвал! В таком скафандре, пожалуй, было бы куда удобнее беседовать с Защитниками!
Странник, однако, понимал, что ни лазер, ни бластер, ни мегатонная ядерная бомба не являются сколько-нибудь весомыми аргументами в предстоящем разговоре. Не силой, но хитростью! Так и только так! И в этом отношении он мог полагаться лишь на одно свое тайное оружие — знание языка. Да, лишь звучный музыкальный оривэй, которому он обучился в Талзане, поможет исполнить миссию; язык докажет его сопричастность к тайнам инозвездных пришельцев, поставит между ними знак равенства. Язык и умная речь, которую надо произнести!
Он начнет так: «Ханната озинра! Ра лостар, стаа кирид…» Приветствую мыслящих! Да будет с вами свет, да отступит мрак… Певучие слова сами рождались в памяти, текли, складываясь в фразы, негромкой музыкой колебали воздух…
— Что ты там бормочешь, командир? — раскатился голос Нибела, усиленный динамиком шлема. Блейд оглянулся — его пилот ухе покинул шлюз.
— Готовлюсь к встрече, Гарри. Тут главное — знать, что сказать.
— Хм-м… И что же?
— Ну, пару слов о межзвездном братстве, гуманности и взаимопонимании…
— Плевали они на гуманность и взаимопонимание! Много ты видел положительных примеров на Земле? У кого бомба побольше, тот и прав!
— Ты — проклятый американский империалист, — с чувством произнес Блейд. — Хоть и черный, — добавил он, помолчав.
— Мы все черные — с их точки зрения, — Нибел неуклюже мотнул головой в сторону холма. — Для них наша великая западная цивилизация и загадочная мудрость Востока — дерьмо! Как говорила крошка Лили…
— Думаю, ты не прав, — прервал пилота Блейд; ему совсем не хотелось выслушивать сентенцию очередной нибеловской супруги. — Тобой движет обида.
— Какая обида? Я просто трясусь от страха! Как представлю, что в нас вот-вот пальнут чем-нибудь тепленьким… А у меня — только металлоискатель! — Нибел потряс стержнем с рамкой на одном конце, который держал в руках. — В крайнем случае, им можно дать по башке, но я не вижу тут ничего подходящего для снятия скальпов!
— И все же, ты обижен и оскорблен, — терпеливо объяснил Блейд… — Оскорблен пренебрежением! Жители нашей планеты могут вынести что угодно; но когда им молчаливо дают понять, что они вовсе не пуп Вселенной…
— А! Ерунда! — пилот махнул рукой. — Я вот никогда не ощущал себя пупом… видно, это привилегия белых.
— Речь идет не о белых, черных или желтых, а о всех землянах, о нашем чудовищном эгоцентризме…
Внезапно Блейд понял, насколько нелепой выглядит эта дискуссия — здесь, на Луне, перед насыпью, которая, возможно, скрывала тайную базу пришельцев. Он негромко рассмеялся.
— Ладно, Гарри, не будем спорить. Ты только держись подальше и не размахивай своим миноискателем.
— Само собой… Ты — эксперт, командир, тебе и карты в руки…
Они осторожно двинулись к холму, подпрыгивая на фут при каждом шаге; пыль крохотными фонтанчиками взлетала из-под подошв, медленно оседая вниз. Блейд оглянулся: над цепочкой четких отпечатков в грунте висело длинное вытянутое облачко, похожее на инверсионный след.
Астронавты медленно обошли холм, заключив его в такое же дымное кольцо. По размерам и форме этот пологий бугор примерно соответствовал описанию Стоуна; под ним вполне мог скрываться загадочный блестящий купол инопланетной базы или корабля. Блейд, впрочем, полагал, что это сооружение паллатов не является ни тем, ни другим; возможно, оно выполняло какие-то функции опорного пункта, но не было базой в том смысле, какой обычно вкладывали в этот термин на Земле. Скорее всего, земных аналогий просто не существовало: паллаты владели иными средствами для преодоления пространства, чем звездные корабли. Блейд вспомнил о гласторах, межвременных трансмиттерах, переносивших своих пассажиров в иные реальности. Он видел такие машины в Иглстазе и Талзане; возможно, некие установки с аналогичным принципом действия помогали паллатам преодолевать огромные расстояния в мгновение ока и в обычном пространстве.
Нибел поскреб присыпанную пылью каменистую поверхность, расчистив небольшой участок. Солнце светило ярко, позволяя разглядеть гладкую темную поверхность скалы.
— Странно… — пророкотал в шлемофоне Блейда голос пилота. — Похоже на монолит… только не естественный, а сплавленный… Ни трещин, ни царапин… Как ты полагаешь, командир?
Блейд пожал плечами; четверть века назад, в Оксфорде, ему довелось прослушать пару курсов по геологии, но было это слишком давно. Вдобавок они находились не на Земле.
— Не знаю, — сказал он. — В таких делах я не эксперт.
— Я тоже, — буркнул Нибел. — Я пилот и электроник, и кое-что смыслю только в драгоценных камнях. Лин, моя вторая жена, питала к ним большую страсть, что и послужило причиной…
— Заткнись, — велел Блейд, — и приступай к делу. Посмотрим, что покажет твой миноискатель.
— Слушаюсь, сэр.
Надувшись, Нибел стал медленно обходить холм, приблизив к пыльной поверхности рамку прибора. Блейд глядел на расчищенный пилотом участок, потом несколькими движениями увеличил его втрое. Ничего… Глухая скала…
Выпрямившись, он уставился на темный равнодушный камень, шепча про себя проклятья. Вот так-то! Ни окна, ни двери, ни стенки, в которую можно было бы стукнуть сапогом! Если тут и было какое-то искусственное сооружение, то его надежно схоронили в лунном грунте, скрыв от глаз настырных землян. Интересно, если тут действительно находится что-то вроде базы, то как сами паллаты выбираются из нее?