Танцовщица запрокинула голову, замерла. Потолок был расписан картинами, в которых угадывались ее несбыточные мечты. Это ее удивило даже сильнее, чем помпезное убранство дворца, потому что она никогда никому о своих мечтах не говорила.
– Что все это значит? – воскликнула танцовщица и побежала вверх по лестнице, чтобы лучше разглядеть картины, выписанные на потолке. Но чем выше она поднималась, тем выше становился потолок.
– Неужели, это иллюзия? – воскликнула она. Облокотилась на перила, посмотрела вниз, ахнула. Высота была головокружительной.
Отсюда сверху мраморный пол, на котором она оставила свой платок, выглядел маленькой лужей, в которой отражались капельки звезд.
– Пьер, ты где? – крикнула танцовщица.
Он не отозвался.
– Наверно, мне не стоит бежать за своей мечтой, – решила она. – Нужно оставить все, как есть.
Она спустилась вниз, нашла небольшую комнату с окном, смотрящим на город, сбросила платье, улеглась на мягкую кровать, уснула очень быстро. Слишком много было потрясений сегодня. Слишком сильно хотелось ей обо всем забыть. А это можно было сделать лишь во сне.
Сон укутал танцовщицу своим плащом, убаюкал, стер с лица усталость и обиду, освободил душу из оков. Шепнул:
– Смотри, не улетай далеко, чтобы не потеряться.
– Хорошо, – пообещала она, выпорхнув в окно…
– Эй, что ты здесь разлеглась, – грубый окрик разбудил танцовщицу.
Она открыла глаза, с удивлением посмотрела на двух дородных баб, стоящих перед ней.
– Что разлеглась? – повторила свой вопрос одна из них.
Танцовщица поднялась, одернула подол юбки, посмотрела по сторонам, не сразу поняла, что находится на опушке леса, а не в сказочном замке.
– А где Пьер? – спросила она, пытаясь найти хоть какое-то объяснение происходящему.
– О, заговорила, – развеселились бабы. – Бросил тебя твой дружок. Сбежал, не дождавшись рассвета.
– Странно, – танцовщица пригладила волосы.
– И мы говорим, что все это странно, – поддакнули бабы. – Разве можно одной в лесу быть? Здесь ведь никто не поможет тебе, девка. Пропадешь не за грош. Пойдем с нами.
– Нет, я никуда не пойду, – сказала она решительно. – Я здесь останусь.
– Она здесь останется, – хохотнула одна баба.
– Как бы не так, – сказала другая, схватив ее за руку.
Танцовщица попыталась вырваться, но не смогла. Бабы скрутили ей руки, потащили к телеге, на которой сидел крупный мужик с всклокоченной рыжей бородой.
– Смотри, Митрофан, какую птичку мы поймали, – сказала одна из баб, подталкивая танцовщицу к телегу.
– Богатый улов, – обрадовался он. Спрыгнул на землю, придирчиво осмотрел девушку, крякнул от удовольствия. – За такую кралю нам хозяин мешок денег отвалит.
– Отвалит, – поддакнули бабы.
– Ох, и погуляем на радостях, – Митрофан облизнулся, предвкушая будущее застолье.
– Тебе бы все гулять, – пожурила его одна из баб.
– А, хоть бы и так, – усмехнулся он. – Я ведь, Ульянка, без энтого жить не могу. Мне энто вот как надо, – он полоснул себя ладонью по горлу. – Я ведь опосля энтого, еще лучше делаюсь, добрее, любвеобильнее. Так ведь, Анфиска?
– Так, – подтвердила вторая баба, ткнула его в бок. – Трогай давай, а то упорхнет наша пташка.
– Не упорхнет. Не боись, – сказал Митрофан, натянув вожжи. – Но, залетная.
Телега медленно покатилась по проселочной дороге.
– Мне в город нельзя, – сказала танцовщица.
– Вот и прекрасно, значит никто тебя искать не станет, – обрадовалась Ульяна.
– Станет, – воскликнула танцовщица. – Меня Пьер будет искать.
– Как бы не так, – расхохотались бабы.
– Таких, как ты не ищут. У тебя ведь на лбу написано, кто ты есть, – процедила сквозь зубы Анфиса.
– Думаешь, мы не видели тебя ни разу? Думаешь не знаем, как ты наших мужиков окручиваешь, как юбками своими трясешь? – зло сверкнув глазами, спросила Ульяна.
– Ладно, бабы, будет вам, – сказал Митрофан. – Ей теперь в другом месте плясать придется. Только денег-то ей никто за пляски энти не подаст, – захохотал. – Даром теперь плясать будет, плясунья. Хозяина ублажать станет. А не ублажит…
Он не договорил, телегу тряхнуло так, что она чуть не перевернулась. Бабы завопили, Митрофан чертыхнулся, схватился за вожжи, танцовщица спрыгнула с телеги и помчалась в лес.
– Стой, стой, – закричали бабы.
Соскочили с телеги, побежали за ней следом, но догнать не смогли. Девушка скрылась за деверьями. Разъяренные бабы набросились с кулаками на Митрофана.
– Это все из-за тебя, – кричали они, охаживая его по спине и бокам. – Ты что, совсем ослеп, такую ямищу не заметил, чуть нас всех не угробил.