— Ты ответила «нет», потому что стыдилась меня!
— Нет, не стыдилась. Я просто испугалась!
— Я тоже испугался. — Йенс постучал себя в грудь. — Но это не остановило меня, я боролся за тебя! Так что это чертовски слабое оправдание твоему поведению!
— Ох, мне аж плохо от твоей самоуверенности! Я ведь нашла Дэнни, не так ли? Я нашла его и сказала миссис Шмитт, что заберу его, и я заберу… с тобой или без тебя, но все равно заберу и выращу его даже одна!
— Ух ты, какое смелое заявление из уст девушки, которая боится даже тени своих мамочки и папочки. Ты говоришь, что собираешься вырастить его, но, когда действительно дойдет до дела, снова спасуешь перед отцом и матерью, несмотря на то, черт побери, что они не правы и просто ломают твою жизнь!
Лорна отступила назад, рот ее искривился.
— Я вижу, что совершила ошибку, придя сюда.
— Ты совершила ошибку, не приехав на поезде, когда я ждал тебя. А еще большую ошибку ты совершила, отказав мне, когда я приезжал в монастырь. Так что живи как хочешь.
Лорна взяла себя в руки и заговорила спокойнее:
— Оказывается, Йенс, я на самом деле не знала тебя. А сейчас узнала совсем с другой стороны, и этого для меня достаточно, чтобы отказаться от мысли стать твоей женой. Ты даже не представляешь себе, как ты похож на моего отца, а уж за такого человека мне ни в коем случае не хотелось бы выйти замуж!
И с этими словами Лорна вышла из конторки, громко хлопнув дверью.
Секунд десять Йенс неподвижно смотрел на дверь, потом медленно опустился в кресло на колесиках возле стола. Сначала он смотрел на стоящую перед ним соломенную корзину, затем обхватил двумя руками задранную к потолку голову и оттолкнулся ногами от пола, отъехав в кресле к стене. Громко зарычав, Йенс снова подкатился в кресле к столу и, заметив открытый ящик, попытался закрыть его. Ящик не поддавался, Йенс надавил сильнее, еще сильнее, так что стало больно руке.
— Чертов сукин сын! — заорал он и что есть силы треснул по ящику кулаком, загнав все-таки его на место.
Вскочив с кресла, Йенс принялся тереть руками лицо, раздираемый злостью, презрением к себе, разбитой любовью и радующей сердце мыслью о том, что его сын по имени Дэнни находится отсюда всего в паре часов езды.
Три недели Йенс сдерживал себя, размышляя, стоит ли ехать, чтобы просто посмотреть на сына. Ведь он хотел быть ему отцом, хотел бы забрать его и никому не отдавать.
В конце концов отцовские чувства победили. Дверь ему открыла миссис Шмитт, ничуть не изменившаяся с того времени, когда они вместе работали на кухне в Роуз-Пойнт.
— Что ж… — сказала она, — я так и знала, что ты скоро появишься.
— Мы давно не виделись с вами, миссис Шмитт.
— Ладно, заходи. Тут уже многие перебывали. Не знаю, почему они подумали, что я сумею все держать в тайне.
Йенс прошел за ней в дом, и миссис Шмитт разбудила ребенка. Какое же это было прекрасное чувство, когда Йенс впервые увидел Дэнни! Словно кругом засверкали звезды, а все лучи солнца устремились к его сердцу, согревая его. Йенс взял моргающего малыша из рук миссис Шмитт, поцеловал и поднял высоко над головой, а когда Дэнни, еще не оправившийся ото сна и недовольный тем, что его разбудили, захныкал, Йенс принялся гладить его. Держа на руках сына, от которого шло тепло и слегка пахло мокрыми пеленками, Йенс расхаживал по комнате, целуя ребенка в лобик, от чего малыш очень быстро успокоился.
Йенс оставался в доме до середины дня, он познакомился со старой немкой, которая почти все свое время проводила на кухне в кресле-качалке, пила кофе и играла с его сыном.
— Я полагаю, это его мать сказала тебе, где он находится, — предположила миссис Шмитт.
— Да.
— Я думала, ты приедешь быстрее.
— Никак не мог решить, стоит ли мне вообще ехать. Ведь так трудно уходить от него.
— Она говорит то же самое каждый раз, когда уезжает. — Йенс промолчал, разглядывая обвисшие щеки Хальды. — Она приезжает каждый четверг, — добавила та.
— А я боялся, что она уже забрала его. Она ведь собиралась.
— Хочет забрать, но что она будет с ним делать?
Девушка такая молоденькая, а поддержать ее некому. Я думаю, это твоя забота. Ты должен жениться на ней, Йенс Харкен.
— Ох… ничего из этого не выйдет! Она дочь такого важного господина, а я начинал работать кухонным лакеем в их доме. Нам надо было с самого начала понять это.
Миссис Шмитт кивнула, хотя на лице у нее было написано сомнение.
— Такой прекрасный малыш, я его просто обожаю. Не отрицаю, что деньги, которые мне сейчас платят Барнетты, значительно облегчают мою жизнь, и все-таки я считаю преступлением лишать Дэнни родителей.
В следующий четверг миссис Шмитт сказала Лорне:
— Твой мужчина приезжал сюда.
Лорна радостно вскинула голову, но потом заставила себя придать лицу пренебрежительное выражение.
— Не очень-то он торопился.
— Оставил деньги под кофейной чашкой. Я сказала ему, что твой отец платит мне более чем достаточно, но он все равно оставил деньги. Думаю, тебе следует взять их.
— Нет. Он оставил их вам.
— Но ведь твой отец уже платит мне. Нечестно получать деньги дважды за одну и ту же работу. Вот, — миссис Шмитт протянула деньги, — возьми.
Лорна бросила злобный взгляд на деньги. Проклятый тупоголовый норвежский осел! Наверное, вот так и хочет отделаться. Ну и ладно, в конце концов, это его долг.
Она выхватила деньги из пальцев миссис Шмитт и сунула их в карман юбки.
— Когда он приезжал?
— В прошлый вторник.
— А еще приедет?
— Сказал, приедет в следующий вторник.
В следующий вторник миссис Шмитт сообщила Йенсу:
— Я отдала деньги твоей женщине.
— Но я оставлял их для ребенка, — возразил Йенс.
— Разве? А я и не знала. Ладно, мисс Лорна все равно взяла их.
Вот так и прошел остаток зимы, миссис Шмитт привыкла к тому, что Лорна приезжала к ней по четвергам, а Йенс по вторникам, и сердце ее разрывалось между этими двумя людьми, которые никак не могли помириться и создать семью.
Наступил апрель, Лорна продолжала уговаривать тех, от кого это зависело, оформить ее в библиотеке на платную ставку, продолжая пока тратить деньги Йенса.
Пришел май, и владельцы коттеджей на Озере Белого Медведя начали готовиться к переезду туда. За день до отъезда семьи Барнеттов Лорна отправилась навестить Дэнни.
Лорна привыкла уже заходить в дом миссис Шмитт, как к себе домой, вот и в этот теплый весенний день она, как обычно, постучала в дверь, вошла в дом, крикнув: «Здравствуйте все!», и направилась по коридору в гостиную. Лорна услышала шум ручного привода стиральной машины и подумала, что Хальда, занятая стиркой, наверное, не услышала ее приветствия.
Она вошла в кухню, где стоял Йенс с Дэнни на руках, а миссис Шмитт занималась стиркой.
Лорна замерла, чувствуя, как сердце в груди забилось в какой-то бешеной пляске.
— А я и не знала, что ты здесь, — сказала она, заливаясь краской.
— А я думал, ты приезжаешь всегда по четвергам.
— Да, но наша семья завтра уезжает на озеро, вот я и решила приехать сегодня. Ведь теперь придется долго добираться сюда, чтобы повидать Дэнни…
Лорна замолчала, не закончив свое объяснение. Йенс тоже покраснел. Да, он покраснел! Он стоял и держал на своих мускулистых руках их сына, и оба они были белокурыми, поразительно похожими друг на друга.
При виде Лорны ребенок обрадовался.
— Мама, мама, — залепетал он, ворочаясь на руках Йенса и протягивая ручки к Лорне. Она поставила на пол сумку, с улыбкой подбежала к нему и впервые взяла ребенка из рук Йенса.
— Здравствуй, дорогой! Мм-м… — Лорна поцеловала сына в щеку и закружила. Она продолжала играть с ребенком, мать миссис Шмитт наблюдала за ними из своего кресла-качалки, а Хальда — от деревянной стиральной машины, вращая ее длинную ручку.
— Он скучал без вас, каждый день повторял «мама», — сообщила Хальда.
— Ты говорил «мама»?
— Мама, — повторил малыш.
— Я привезла тебе что-то чудесное. Посмотри! — Лорна села за кухонный стол, держа Дэнни на коленях, и начала распаковывать свою сумку. Дэнни потянулся к белой магазинной упаковке, обвязанной бечевкой, несколько раз шлепнул по ней пухлой ладошкой, бормоча что-то непонятное. — Обожди, дай мне развязать, и тогда посмотришь.