Отдохнув пару месяцев в Арзамасе (проведал маму и сестер ), Иосиф уехал в Москву, где с легкостью устроился на работу в больницу имени Сергея Петровича Боткина. Злые языки рассказывали, что сам доктор Боткин мимо больницы даже не проходил никогда, но работать это не мешало. Наоборот, Иохель даже начал делать какую-то карьеру: сначала стал заведующим отделением, потом его начали соблазнять ребята с кафедры факультетской хирургии и он даже написал три статьи в журнал «Вестник хирургии». Жизнь налаживалась. Один из высокопоставленных пациентов сказал, что лично его очень возмущает отсутствие у такого замечательного специалиста отдельной жилой площади.
Идиллия прекратилась вскоре после смерти великого сына советского народа Андрея Александровича Жданова в сентябре сорок шестого года [2]. Сначала очередную статью безо каких-либо объяснений не стали печатать в журнале. Потом главный врач придрался к какой-то ерунде и Иохель вновь стал простым ординатором. Секретарь высокопоставленного пациента отменил назначенный прием, на котором должен был решиться тот самый пресловутый квартирный вопрос. Еще немного погодя к Иохелю поздно вечером заехал раввин из синагоги, расположенной в Большом Староглинищевском переулке, которого он очень удачно прооперировал совсем недавно по поводу камней в желчном пузыре и напрямик сказал, что лучше всего Иохелю будет оказаться сейчас где-нибудь подальше от центра, лучше у моря [3]. Гляуберзонас, уже морально готовый к любым неприятностям, внял предупреждению и через две недели устроился на работу врачом в пароходство, в таком знакомом городе Кёнигсберг, за время его отсутствия ставшим Калининградом.
После короткой стажировки на берегу сначала его пристроили на сейнер, а потом и на сухогруз. Год коротких походов по Балтике, а потом первый отдел дал добро и Иохель получил шанс увидеть, что там творится на другом берегу Атлантического океана.
***
Стоянка в Гаване ничем не отличалась от таких же в других портах. Иохель в сопровождении корабельного замполита и старшего механика обследовали город, попутно присматривая друг за другом, чтобы никто не поддался на возможные провокации, о чем им долго и упорно рассказывали в каждом порту. Ходили они таким составом постоянно, поэтому каждый знал, что его спутники на провокации не поддаются, к тому же, возможные провокаторы отлично знали, что у советских моряков на такое денег просто нет. Так что Иохель с удовольствием рассматривал достопримечательности, не отвлекаясь на попутчиков.
Идущий навстречу белый мужчина лет пятидесяти в широкополой соломенной шляпе, цветастой свободной рубахе, ослепительных белых брюках и сандалиях на босу ногу вдруг остановился, удивленно посмотрев на Иохеля, потом широко улыбнулся и прошел мимо как ни в чем не бывало. Советские моряки на него не обратили никакого внимания, здесь так одет был каждый второй, а улыбался — так каждый первый.
— Олег Михайлович, я в книжный на минутку, — сказал доктор замполиту и кивнул в направлении витрины замеченного им магазинчика.
— Охота Вам, Иохель Моисеевич, в книжках рыться, — пробурчал замполит. — Идите уже, только недолго. Мы Вас вон там, в теньке подождем, — и показал где.
Иохель шагнул в темную прохладу букинистической лавки и услышал, как сзади заходит еще кто-то. Шагнув вперед, чтобы не мешать покупателю пройти, он услышал на чистом русском языке:
— Ну здравствуй, Иохель.
[1] Опять предупреждаю: всё вымысел. Но для любителей искать "очернителей истории" сообщаю, что я специально изучил перечень абсолютно всех генералов и адмиралов Великой Отечественной, чтобы исключить даже теоретическую возможность совпадения фамилий. Такого генерала в описываемое время в природе не существовало.