— Попробую успеть.
— Ну, я пошел. Мяса навари и приготовь все, что нужно. И обязательно несколько добрых буз прищеми.
Цэнгэл ушел. Тут же прибежала Содгэрэл, обняла меня, потом обхватила мои щеки ладонями, ласково заглянула мне в глаза и начала ворковать:
— Все я угадала. Таким и представляла его себе. С носом только промашка вышла. Думала, что у него обычный, с горбинкой, а он вон какой точеный. И лицом и фигурой парень что надо…
Странная женщина эта Содгэрэл. Так обрадовалась приезду Жаргала, словно очень его ждала.
— Скажи чего–нибудь. Что ты все улыбаешься да молчишь? А может быть, он твоя тайная…
Щеки у меня вспыхнули, даже в висках застучало! Тело все покрылось липким потом.
— Алимаа! А ты умеешь угадывать симпатии мужчин по руке?
Я отрицательно покачала головой. От моего молчания Содгэрэл немного смутилась. Отошла от меня к столу, но глядела на меня по–прежнему ласково, наблюдая за каждым моим движением. Эта порхающая, как бабочка, женщина без труда угадала сокровенные мои мысли, которые я никому не открывала. У гадала, что, по–моему мнению, все радости, вся любовь и нежность жены должны быть отданы мужу, и никому другому. Я тогда еще не знала, что можно легко разговаривать с другим человеком одними взглядами, что можно угадывать мысли другого по выражению лица, словно видеть в зеркале.
— Если у тебя нет счастья, почему оно не может перепасть другому? Главное, найти красивого мужчину, — разглагольствовала Содгэрэл.
— У Жаргала характер хороший. Многих людей успел повидать, общительным стал.
— Так и должно быть. Смотреть на него приятно. Сразу видно, хваткий, культурный парень. Я его с мужем познакомлю. Пусть Нацаг у него чему–нибудь научится.
Не понимала я Содгэрэл. Стрекочет о Жаргале, как будто уже влюбилась, а сама собирается мужа с ним знакомить. Мужчины смогут и без нее познакомиться.
— А сколько ему лет?
— Кажется, двадцать.
Умолкнув, Содгэрэл походила по комнате, а потом села и облокотилась на стол.
— Двадцать лет! Пройдут, как все проходит, — грустно вздохнула она.
Мысленно я с ней согласилась. Пройдут и не вернутся, конечно.
— В двадцать лет я вышла за Нацага. Потом быстренько родила и превратилась в домохозяйку. Слишком все рано получилось, — сказала Содгэрэл.
Я с удивлением посмотрела на нее. Как же можно не ценить своего счастья? Содгэрэл уже принарядилась: на руку надела маленькие золотые часики, веки подсинила и щеки подрумянила. Чтобы видно было бывшую горожанку! Вообще говоря, неплохо уметь привести себя в порядок, где бы ты ни была.
— Что за удивительный день сегодня. В душе какое–то волнение. Честно говоря, мне здесь скучно. Встречаться почти не с кем, новостей никаких. День и ночь тайга шумит да река. Алимаа, ты–то хоть радуешься? Ведь это ваш друг приехал, — негромко, словно что–то выпытывая, говорила Содгэрэл.
— Конечно, радуюсь. Видишь, бузы для гостя делаю? Жаргал нам как брат родной. Когда он приезжает, все рады.
— Да разве задержится здесь этот студент?
— Конечно, не сегодня–завтра уедет.
— Завтра? Тогда его надо непременно сегодня к нам пригласить. Хоть новости городские узнать. Мужа–простака с культурным человеком познакомить. Побегу домой, а то он у меня лапшу с мясом готовит, а разве можно этим такого гостя принимать?
Тут появились Жаргал и Цэнгэл. Они толкались в дверях, как дети. Перешагнув через порог, Цэнгэл весело крикнул:
— Жена! Он теперь чемпион по кулачной драке. Руки что железяки. Даже не гнутся.
Жаргал хлопнул друга по плечу.
— От безделья пузо растет. Сам ты тоже ничего орешек. Наверно, не от болтовни.
Тут он заметил Содгэрэл и сдержанно ей поклонился. Потом повернулся ко мне.
— Отчет будете держать, тетушка Алимаа?
— Старик мой уже, наверно, отчитался?
— Старик стариком, а старуха старухой.
— Ну тогда вот весь мой отчет: изменений никаких, живем по–прежнему, по–темному, — почему–то тихо и с грустью проговорила я.
Жаргал смотрел на меня, пытаясь понять, в чем дело. Потом в глазах его мелькнул озорной огонек.
— Что–о? Этот негодяй тебя обижает?
Цэнгэл ласково посмотрел на меня и многозначительно подмигнул.
— Алимаа, ты того, побыстрей на стол накрой. Погоди, Жаргал, извини… Вот, познакомься… Жена нашего соседа…
— Содгэрэл, — прервал его Жаргал, суетливо кланяясь, — я уже знаю. — Сложив на груди ладони, он сделал церемонный жест.
Содгэрэл гордо улыбнулась, будто заранее знала, что именно так Жаргал и поступит.
— А меня нарекли Жаргалом. Я единственный сын лысого старца, которого зовут Муна. Поэтому вырос избалованным. Сейчас я студент, учусь в университете, — шутливо представился Жаргал.
Содгэрэл от этих шуточек стала неузнаваемой.
— Я про вас слышала, — сказала она важно и равнодушно.
Содгэрэл не улыбнулась ни разу, но лицо ее сияло. Улыбка пряталась у нее в глазах. По их выражению можно было заметить явное желание Содгэрэл покорить молодого человека, невзирая ни на какие препятствия. Видимо, она много дней рисовала себе образ атлетичного, умного парня, весельчака, и теперь не могла отвести от него глаз.
Цэнгэл не понимал всех этих тонкостей и сказал:.
— Наши соседи что потерянное колесо телеги. Каталось, каталось по свету и вот нашлось. С соседом познакомься. Народ они простой, без церемоний.
— Конечно, познакомлюсь. Чем на печи сидеть, лучше с хорошими людьми знакомиться. Особенно с хорошенькими девушками.
При этих словах Содгэрэл, кокетливо выгнув стан, направилась маленькими шажками к двери и вышла. Жаргал, не отрывавший от нее глаз, пробормотал только:
— Небо мое, как хороша!
Потом он подсел ко мне, обнял за плечи и пристально посмотрел мне в глаза.
— Жена у тебя стала какая–то уютная, складная, а в глазах радость появилась, — сказал он Цэнгэлу.
Цэнгэл выбил трубку об пол и ответил, довольный:
— А как же иначе. Уж три года в женах. Жеребенок и тот, пообтесавшись, линьку сбрасывает.
— Не собирается ли Алимаа наша нянчить кого–нибудь?
— Пока еще не собралась.
В это время как раз я закончила стряпню. Цэнгэл поставил на стол бутылку водки. Не успел он наполнить рюмки, как пришел Муна Гуай. Увидев водку, он радостно воскликнул:
— В аккурат угадал! Так и думал, что на угощенье попаду.
— Ну, отец, какие бузы нам Алимаа состряпала!
— Присаживайтесь, Муна Гуай, без стеснения, отведайте. Все мы ваши дети, — пригласил Цэнгэл.
— Какие еще стеснения? Да только под старость стоит свое дитя увидеть, сыт становишься. Мне чашки бульона теперь хватает. А вот от этой крепкой водички не откажусь. Налей–ка стопочку.
Выпив, Муна Гуай вспотел, лицо его потемнело. Жаргал с любовью посмотрел на отца и сказал:
— Знаешь, отец, я по ним соскучился.
—А как же? Хорошие друзья не забываются. — Язык у старика уже заплетался.
Быстро же он пьянеет. Отец мой когда–то говорил, что на радостях и глотка хватит, чтобы захмелеть. Старик опрокинул еще рюмку и вытер рукавом толстые губы.
— Истинно огонь. Все нутро ожгла!
Убедившись, что бутылка пуста, он решил, что мешать разговору молодых не дело, и, слегка пошатываясь, ушел.
— А теперь мы тебя допрашивать будем. Говорил, что жену в этот год привезешь, где она? Ляжку в седле да гитару на плече привез и все, что ли? Может, та проводница, что тебе на прощанье рукой махала, подойдет в жены?
— Не так просто жену найти. Только начнешь искать, глядь, уж экзамены подошли. Ну а потом каникулы.
— Зачем тогда на бокс ходишь? Сколько времени угробил, чтобы чемпионом стать, а? Драться уметь, конечно, дело серьезное, но… Неужели никакой вертихвостки вроде моей Алимаа не повстречал ни разу?
— Если бы попалась мне девушка, похожая на Алимаа, я бы ей в ноги поклонился, чтобы за меня пошла.