Боже, не сдержу упрека.
Так мне одиноко!
Смерть отсчитывает дни.
* * *
Я взываю неустанно:
— От любовной раны
Исцели меня, аллах!
Изучил я суть Корана,
Всюду гость желанный,
Был любим во всех домах.
А теперь в одежде рваной
Слышу вопль бранный.
Сердце стиснул темный страх.
Перевод Н. Габриэлян
Кэббэдэ Микаэль
Родился в 1915 году в Эфиопии. Не сумел завершить образования из–за начавшейся итало–фашистской агрессии. Самостоятельно изучал английский и французский языки. В послевоенные годы работал в министерствах образования и иностранных дел; был чрезвычайным послом в Ватикане. Известен преимущественно как драматург, переводчик драматургии (в частности, перевел «Ромео и Джульетту» Шекспира). Пишет по–амхарски. Автор многих пьес, в том числе: «Буря наказания» (1948), «Исполнившееся пророчество» (1945), «Ганнибал» (1955) и др., а также целого ряда научно–исторических трудов. Как поэт дебютировал в начале 40‑х годов в первой эфиопской антологии «Во славу независимости» (1941). В том же году издал поэтический сборник «Свет разума».
Государь Теводрос и два чужеземца
К царю Теводросу однажды пришли
два гостя из дальней заморской земли,
просили царя: «Разреши нам вдвоем
на зверя охотиться в царстве твоем».
Не стал им противиться царь, и тогда
с поклоном отправились в путь господа.
Но всюду, где были, — вблизи и вдали
умело они наблюденья вели,
составили карты и схемы дорог,
за время дождей все закончили в срок.
Однако был с ними всегда проводник,
он путников не оставлял ни на миг,
а после в столицу он их проводил,
когда поостыл их охотничий пыл.
Направился тот проводник во дворец
и все доложил государю хитрец,
о картах, о прочих деяньях донес,
он выполнил все, что велел Теводрос,
и добрый властитель смутился душой
узнав о ловецкой удаче большой.
Пора чужеземцам домой отбывать,
они уложили дорожную кладь
и стали проситься к царю на прием
и вскоре он встретил их в доме своем,
устроил обед, напоил, накормил,
был весел с гостями, приветлив и мил,
он их одарил всевозможным добром:
посудой из золота и серебром.
А после позвал он слугу: «Проводи!
Обоих гостей на корабль посади.
С них обувь сними на борту корабля
и вымой подошвы, где грязь и земля».
Слуга поспешил за гостями тотчас,
отвел их на судно, исполнив приказ,
и там откровенно сказал, не мудря,
о просьбе и воле последней царя.
Разуться он им предложил поскорей.
Разинуты рты у заморских гостей.
Они удивились: «Зачем? Почему?»
Стал каждый твердить: «Ничего не пойму».
И чтобы у негуса все расспросить,
велели на берег пожитки сносить,
вернулись они со слугой во дворец,
просили царя объяснить наконец,
что значит такое желанье его,
твердили: «Не можем понять ничего».
«Пока не узнаем, не можем отплыть».
Ответил им царь: «Объясню, так и быть,
вы многое видели в землях моих,
вы поняли: край наш прекрасней других.
Когда же вы стали сбираться домой,
я жемчугом вас наградил и казной,
но эта земля так для нас дорога,
дороже, чем золото и жемчуга,
ее не могу я отдать никому,
теперь понимаете вы, почему
не мог я оставить на ваших ногах
родимой земли даже глину и прах,
и в час, когда вы уезжали от нас
я отдал слуге этот строгий приказ».
Музыка
Ты бетховенский дух в миг высоких побед,
ты прозрение Шуберта, Моцарта свет,
грусть Шопена, тобою был полон Яред,
речь твоя ароматов и красок полна,
наплываешь, гармонии легкой волна,
ты прекрасна, как солнце, ясна, как луна,
каждый чистый твой звук — опьяняющий зов,
ты паренье души, ты роса для ростков,
родилась ты в эдеме, живешь ты в раю,
ты звучишь — и уже мы в далеком краю,
высший смысл нам дарует твой внятный язык,
с той поры, как мой дух твою прелесть постиг,
обретает он радость в паренье твоем,
и всегда, воплощаясь в напеве земном,
ты, рожденная в высях, с небес нисходя,
нас поишь, ненасытных, прохладой дождя,
запах грусти впиваем и ладана дым:
слышим речь серафимов и ангельский гимн,
ветром стань, колесницей крылатою будь,
унеси меня, музыка, куда–нибудь.
Суть обыденного пред тобой так мала.
Ты откуда взялась? Ты откуда пришла?
Чтоб в тебя человеческий разум проник,
должен душу свою он раскрыть, как тайник,
ведь напев и душа — это два близнеца,
их природу нельзя разгадать до конца.
Сколько тут ни ищи, где исток, не понять,
здесь божественный дар и небес благодать.
Для тебя и души все земное — пустяк,
плоть — оковы для вас и тюремный барак,
в мире нет наказанья тяжеле, чем плоть.
В день творения, видно, смягчился господь
и от глины, от этого праха могил,
в этом мире лишь вас он двоих отделил,
хватит вам и того, что сослал вас сюда,
смерть дарит избавление вам навсегда,
изначально душа — лишь заложник земли,
и тебя вместе с ней как сестру обрекли
на юдоль, чтобы сладостной речью своей
ты смягчала сердца и страданья людей.
И на землю спускаешься ты с высоты,
ты бессмертна и всюду присутствуешь ты.
Как волшебный твой дар, о подруга души,
дай же нам утешенье, от бед отреши.
Ты спускаешься к нам, чтобы мрак побороть,
чтоб сливались в тебе человек и господь.
Перевод с амхарского А. Ревича
Аяльнех Мулату
Родился в 1941 году в городе Гудтам (Эфиопия). Учился в университете Аддис–Абебы, окончил журналистский факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова. Преподавал амхарский язык. Занимал важный пост в министерстве культуры Эфиопии. Поэт, драматург, переводчик. Пишет на амхарском языке.
По пути великого Октября
Его оставили нам отцы, древний наш календарь:
Сначала — Октябрь, затем — Февраль и только потом — январь.
Нельзя измерить длину пути, открытого Октябрем:
Ведь это наш сегодняшний путь, и мы по нему идем.
Для революции нет преград, расступятся перед ней
Пустыня, и джунгли, и выси гор, и бездны бурных морей.
И мы идем путем Октября в ясную светлую даль.
Мы верили: если пришел Октябрь — значит, близок Февраль!
Так и случилось. Вспыхнула вмиг, гневом осилив страх,
Ветхозаветная наша страна, затерянная в песках,
Которую, кажется, бог забыл, а люди втоптали в прах.
Да, загорелся огонь Февраля от факела Октября,
И отступила черная ночь, и ярко взошла заря,
И осветила нам новый путь и повела, горя,
Испить из чаши славных бойцов — вершителей Октября.
Со всех сторон нам враги грозят. Мы не уступим им!
Мы твердо знаем: Октябрь победил, и, значит, мы победим!
Над Эфиопией встала заря. Пусть увидит земля,
Как мы идем путем Октября под знаменем Февраля!
Вспять историю не повернуть, не вымарать светлых дней,
Какие ни расставляй силки, каких ни ставь западней,
Как ни рядись и как ни ярись — не вычеркнешь светлых дней,
Какою грязью ни поливай, сколько ни лей елей!
Как Октября не смогли победить деньги, огонь и сталь,
Так никогда не осилить им наш молодой Февраль.
Первопроходчик новых дорог, вестник новых времен,
Октябрь — надежда всех, кто не сыт, любого, кто угнетен.
Вовек не погаснут солнца лучи, так и лучи Октября,
Вечно будут светить над землей, счастье земле даря.
Гнет и насилье сметая прочь, факел зари несем.
Дрожа от испуга, уходит ночь, гонимая Октябрем.
Да убоится жестокий враг, да сгинет навек печаль.
Пусть по планете будут идти вместе Октябрь и Февраль!
Смело проложенный Октябрем, путь нам великий дан.
Станут и нас величать страной рабочих и крестьян!