— Вы в этом уверены? — удивился Членоед. — И даже с женами рабочих дела не имели? А чем вы занимаетесь по утрам в медпункте, пока я сплю?
— Я… — пробормотал практикант.
Членоед с недоумением уставился на него и вдруг расхохотался.
— Черт возьми! — сказал он. — Так, значит… Вы сами с собой!.. Нет, это слишком смешно!.. Значит, вы поэтому пребываете в таком дурном расположении духа!..
— Думаете, поэтому? — забеспокоился практикант.
— Безусловно. Это очень вредно для здоровья.
— Ох! — сказал практикант. — Вы-то сами, конечно, никогда этим не занимаетесь?
— Сам с собой — никогда, — сказал Членоед.
Практикант замолчал: они взбирались на высокую дюну, и на разговоры у него просто не хватало дыхания. Членоед расхохотался снова.
— В чем дело? — заверил практикант.
— Да нет! Я просто представил себе, какое у вас при этом бывает лицо.
Он так хохотал, что в конце концов свалился на песок. Крупные слезы потекли у него из глаз, голос прерывался, вместо слов он издавал лишь ликующие вопли. Практикант обиженно отвернулся, разложил на земле детали самолета и, встав на колени, начал неуклюже складывать их в единое целое. Членоед постепенно приходил в себя.
— Кстати говоря, вы ужасно выглядите.
— Разве? — Практиканта охватило чувство беспокойства.
— Честное слово. Знаете, не вы первый…
— Я полагал… — пробормотал практикант. Он уставился на крылья и кабину. — Так вы считаете, что и до меня были такие случаи?
— Разумеется.
— Я и сам в этом не сомневался, — сказал практикант. — Однако нет уверенности в том, что это происходило при сходных обстоятельствах… В пустыне из-за отсутствия женщин…
— Наверное… — произнес Членоед. — Возьмем, например, святого Симеона Столпника. Ведь это оно и есть! А этот столб, по-вашему, это что? Ведь святой всецело поглощен своим столбом. Подумайте! Это же очевидно! Ведь вы Фрейда изучали?
— Нет, — возразил практикант. — Это давно уже вышло из моды. Вы отстали от жизни. Ни один нормальный человек в это уже не верит.
— Это — с одной стороны. Но мы сейчас не об этом, мы о столбе, — сказал Членоед. — Нельзя отрицать, что существуют представления, существуют, как выражаются философы, переносы, комплексы и подавленные инстинкты, а также — как в вашем случае — онанизм.
— Конечно, сейчас вы опять скажете, что я кретин, — вздохнул практикант.
— Да нет же, — сказал Членоед. — Вы просто не очень умный человек, вот и все. Но в вашем случае это даже простительно.
Практикант уже прикрепил крылья к фюзеляжу и теперь с любовью устанавливал хвостовое оперение. Он замер на несколько секунд, чтобы обдумать только что услышанное.
— А вы… Вы-то как справляетесь? — спросил он.
— С чем?..
— Ну, сами знаете…
— Я что-то не понял, — сказал Членоед. — Вопрос поставлен настолько расплывчато, что его можно посчитать за бестактность.
— Я не хотел вас обидеть, — возразил практикант.
— Понимаю. Но вы никогда не упускаете возможности сунуть нос в чужие дела.
— Все же мне там было лучше, — сказал практикант.
— Мне тоже, — сказал Членоед.
— Здесь так тоскливо.
— Это пройдет. Это все из-за песка.
— Нет, не из-за песка. Мне не хватает медицинских сестер, практикантов, больных…
— И стульев тоже? — уточнил Членоед.
Практикант покачал головой, и горечь пятнами проступила на его лице.
— Вы будете всю жизнь попрекать меня этим стулом?
— Я только начал, — возразил Членоед. — И вообще, вы до старости не доживете: слишком много дурных привычек.
Практикант застыл в нерешительности, открыл рот, потом снова закрыл его, так и не сказав ни слова. Он опять углубился в цилиндр, стал копаться в моторе, и Членоед вдруг увидел, как он резко отдернул руку и уставился на нее, точно так же, как и тридцатью минутами ранее. На его ладони зияла огромная рваная рана. Практикант посмотрел на Членоеда. Плакать он не плакал, но был очень бледен, губы стали совсем зелеными.
— Он укусил меня… — пробормотал практикант.
— Что вы с ним еще сделали? — спросил Членоед.
— Я?.. Ничего… — прошептал практикант.
Он положил самолет на песок.
— Мне больно…
— Покажите.
Он протянул руку.
— Дайте мне ваш носовой платок, — сказал Членоед.
Практикант протянул омерзительный клочок материи, и Членоед кое-как обвязал ему руку, всячески выказывая при этом свое отвращение.
— Так лучше?
— Да, — кивнул практикант.
— Я сам его запущу, — сказал профессор.
Он схватил самолет и ловко запустил мотор.
— Держите меня за пояс!.. — Он старался перекричать шум мотора.
Практикант ухватился за него что было сил, а профессор повернул регулировочный винт. Пропеллер начал вращаться так быстро, что внешние края лопастей приобрели темно-красный оттенок. Практикант вцепился в трепещущего в мощном воздушном потоке Членоеда.
— Отпускаю! — заорал Членоед.
«Пинг-903» взвился в воздух, как ракета, и через несколько секунд исчез в вышине. Практикант, как завороженный, все держал профессора за талию, потом, разжав объятия, опустился на землю. Сидя, он еще всматривался пустым взором в то место, где в последний раз видел самолет. Членоед засопел.
— У меня рука болит, — сказал практикант.
Вокруг открытой раны образовались зеленоватые бугорки, а со дна раскаленного черно-красного кратера уже била струйка маленьких воздушных пузырьков.
— Постойте!.. — воскликнул Членоед. Он схватил практиканта за локоть. — Это надо подлечить!..
Практикант встал и, с трудом передвигая ноги, быстро заковылял по направлению к гостинице. Профессор поспешил за ним.
— А как же самолет? — спросил практикант.
— Кажется, с ним все в порядке, — сказал Членоед.
— А назад он вернется?
— Думаю, что да. Он так отрегулирован.
— Летит он очень быстро…
— Да.
— Как же его остановить?
— Не знаю… — сказал Членоед. — Об этом я как-то не подумал.
— Это все из-за песка… — сказал практикант.
Тут раздался пронзительный свист, и нечто пронеслось примерно в метре над их головами. Потом было что-то вроде взрыва, и в стеклянной террасе ресторана на первом этаже появилось звездообразное отверстие, четкие контуры которого полностью совпадали с очертаниями «пинга». Было слышно, как в ресторане одна за другой по очереди падали и разбивались об пол бутылки.
— Я побегу вперед, — сказал Членоед.
Практикант остановился: он наблюдал за тем, как темная фигурка профессора скатилась по склону вниз. Желтый воротник его рубашки сиял над старомодным сюртуком. Членоед открыл дверь и исчез в гостинице. Практикант посмотрел на свою руку и тяжелым, неуверенным шагом двинулся по склону вниз.
VII
Анжель надеялся догнать Бирюзу, а потом проводить ее обратно до кабинета Амадиса. Он торопился: быстро взобравшись на дюну, он длинными прыжками спускался вниз по склону. Ноги его с глухим уханьем проваливались в песок. Иногда он наступал на траву, жесткие стебельки с хрустом ломались, и в воздухе разносился свежий смолянистый запах.
Остановка 975-го располагалась примерно в двух чего-то там от гостиницы. Анжель был уже близок к цели, но тут увидел возвращающуюся Бирюзу: ее фигурка появилась на самой вершине холма, у подножия которого он находился. Анжель попытался бегом взобраться по склону вверх, но не смог, и встретились они на полуспуске.
— Здравствуйте! — сказала Бирюза.
— А я за вами.
— Анн еще занят?
— Вроде да.
Воцарилось молчание. Это не предвещало ничего хорошего. К счастью, Бирюза подвернула ногу и взяла Анжеля под руку, чтобы было на что опереться.
— В этих дюнах не разгуляешься, — сказал Анжель.
— Тем более на высоких каблуках.
— А вы на людях всегда носите высокие каблуки?
— Я не так часто бываю на людях. Все больше сижу с Анном в гостинице.