— Правда? — еще больше удивился контролер.— А я бы сказал, что из дерева, не иначе.
— Подумать только,— сказал помощник,— хозяин подсунул мне его вместо настоящего...
— Настоящий стоит всего лишь двенадцать франков,— сказал контролер,— а такой намного дороже.
— Сколько? — спросил помощник.
— Я вам дам за него тридцать,— сказал контролер и сунул руку в карман.
Жест был настолько привычным, что помощник заподозрил контролера в дурных наклонностях. Но тот вынул из кармана всего лишь фальшивые купюры по десять франков, раскрашенные коричневой краской.
— Вот, возьмите,— сказал контролер.
— Они, конечно, фальшивые? — спросил помощник.
— Ну не могу же я дать вам за фальшивый билет нормальные деньги, сами подумайте,— сказал контролер.
— Верно,— согласился помощник,— но и свой билет я оставлю при себе.
Сгруппировавшись, он нанес удар. Размах оказался таким мощным, что своим худосочным кулаком помощник содрал кожу с половины лица контролера. Человечек взял под козырек и упал по стойке "смирно", ударившись лицом о цементный перрон, выложенный шестиугольными плитками, как раз в том месте, где они сверкали синим фосфорическим блеском.
Помощник перешагнул через тело и энергично пошел дальше. Вскоре он уже быстро поднимался по тропинке, чувствуя, как ясная и теплая радость жизни переполняет его. Он отстегнул сачок и воспользовался им в своей эскаладе[44]: цепляясь сачком за железные столбики, на которых была натянута вдоль тропинки защитная железная сетка, он, подтягиваясь на локтях, скользил между острыми камнями. Когда он преодолел таким образом несколько метров, сетка сачка отлетела. Осталось лишь проволочное кольцо. Вот этим кольцом помощник и решил задушить хозяина.
Он быстро добрался до ограды особняка хозяина и, ничего уже не боясь, толкнул калитку. Он даже надеялся, что его ударит током: это только распалит его гнев. Но удара не последовало, и помощник остановился. У крыльца лежало, едва шевелясь, что-то бесформенное. Помощник побежал туда по аллее. Была холодная погода, но у помощника кожа даже горела. Он с ненавистью чувствовал отвратительный запах своего давно немытого тела, отдающего соломой и тараканами.
Он напряг дистрофические бицепсы, пальцы его судорожно сжали бамбуковую ручку сачка. Очевидно, подумал он, хозяин кого-то убил.
Однако, узнав темный костюм и крахмальный воротничок, он в недоумении остановился. Голова хозяина представляла собой какую-то черноватую массу, ноги еще подергивались в глубоких бороздках, но жизнь уже покидала их.
Помощника охватило отчаяние. Он дрожал всем телом, возбужденный гневом и жаждой убийства. Ничего не понимая, он озирался вокруг. Чего только ни собирался он выложить хозяину, он мечтал об этом!
— Зачем ты это сделал, свинья?!
В апатичном воздухе последнее слово прозвучало неубедительно.
— Свинья! — прокричал он снова.— Подлец! Гад! Дерьмо! Сука! Ворюга! Мерзавец!.. Гад!..
Он плакал... Из глаз его текли слезы: хозяин не отвечал. Помощник ткнул в спину хозяина ручкой сачка.
— Отвечай, старая паскуда! Ты ведь опять дал мне фальшивый билет!
Он всем телом налег на ручку сачка, и она прошла сквозь разрушенную ядом ткань. Помощник вертел ручкой, словно стержнем гироскопа, возжелав выгнать наружу червей.
— Билет фальшивый, подстилка с тараканами, я из-за тебя тридцать франков потратил, а мне есть хочется — так где же мои сегодняшние пятьдесят франков, где?!
Хозяин уже почти не шевелился, а черви все не выползали.
— Я убить тебя, падло, хотел! Я должен был тебя убить! Прикончить тебя, старого хрена!.. Где мои пятьдесят франков, я тебя спрашиваю!
Он выдернул ручку сачка и несколько раз изо всей силы ударил ею по обугленному черепу. Череп развалился на куски, словно корка подгоревшего пирога. Наконец на месте головы уже не осталось ничего. Труп хозяина заканчивался шеей.
Помощник перестал дрожать.
— Сам решил сдохнуть? Ладно. Но мне же надо кого-то убить!
Он сел на землю и заплакал, как накануне. К нему маленькими шажками подбежал зверек, соскучившись по своему другу. Помощник закрыл глаза. Зверек прижался к его щеке теплым нежным тельцем — помощник пальцами сдавил ему шею. Вырваться зверек не пытался, и, когда прижавшееся к его щеке тельце стало холодным, помощник понял, что он задавил своего друга. Тогда он встал. Спотыкаясь, вышел по аллее на дорогу. Он брел куда глаза глядят, а хозяин уже не шевелился.
Он пришел к большому пруду, где водятся голубые марки. Марки ценились не очень высоко: их в неглубоком пруду были сотни, размножались они круглый год.