— Где вы познакомились с Анной? — спросил Ангел.
— Недавно,— ответила она.
— Два-три месяца назад?
— Да,— ответила Рошель.— На одной сюрприз-вечеринке.
— Может, вам не нравится говорить об этом? — спросил Ангел.
— Мне очень нравится говорить о нем.
Ангел был знаком с ней недолго, но от этих слов у него защемило сердце. Ему сложно было бы объяснить почему. Каждый раз, когда он встречал красивую девушку, им овладевало чувство собственности. Желание иметь право на нее. Но Анна был его другом.
— Он замечательный парень,— сказал Ангел.— И очень способный.
— Это сразу заметно,— сказала Рошель.— У него необыкновенные глаза и очень красивая машина.
— В институте он за секунду успевал сделать то, на что у других уходили долгие часы.
— Он очень сильный,— сказала Рошель.— И много занимается спортом.
— За три года я ни разу не видел, чтобы он провалился хотя бы на одном экзамене.
— И еще: мне нравится его манера танцевать.
Ангел попытался было вести ее в танце, но она, похоже, была исполнена решимости танцевать вне ритма музыки. Ему пришлось расслабить свои объятия и дать ей возможность самой выбирать такт движений.
— У него есть один-единственный недостаток,— сказал Ангел.
— Да,— сказала Рошель,— но это не имеет никакого значения.
— Он мог бы от него избавиться.
— Анна нуждается в том, чтобы кто-то о нем заботился, чтобы кто-то был постоянно рядом с ним.
— Возможно, вы правы. Но возле него постоянно есть кто-нибудь.
— Мне не хотелось бы, чтобы рядом было много людей,— задумчиво произнесла Рошель.— Только самые преданные друзья. Например — вы.
— Я для вас только преданный друг?
— Вы — человек, которому мне хотелось бы быть сестрой. Именно сестрой.
Ангел опустил голову. Она не оставляла ему никаких иллюзий. Он не умел улыбаться так, как Анна. И в этом была главная причина. Рошель продолжала танцевать вопреки ритму музыки, от которой она получала истинное наслаждение. Остальные танцующие — тоже. В зале было жарко и накурено, а счета утопали в толстом слое окурков, которые агонизировали в пепельницах с рекламой фирмы "Дюпон", расположенной на улице Отфёй и производящей судна и прочие принадлежности для больных.
— Чем вы занимаетесь? — спросил Ангел.
— Я часто хожу танцевать,— сказала Рошель.— После школы я окончила курсы секретарей, но пока еще не работала. Мои родители хотят, чтобы я обучилась светским манерам.
Музыка окончилась. Ангелу хотелось остаться на том же месте, чтобы сразу же начать новый танец, но музыканты стали настраивать инструменты. Рошель, поспешила к столику и села поближе к Анне. Ангел последовал за ней.
— Так что? — спросил Анна.— Обещаете мне следующий танец?
— Да,— ответила Рошель.— Мне очень нравится с вами танцевать.
Ангел сделал вид, что ничего не слышит. У других девушек тоже могут быть такие же красивые волосы, но голос... Не говоря уже о формах. Ему вовсе не хотелось доставлять другу неприятности. Ведь Рошель знакомая Анны, и теперь пусть он сам с ней разбирается. Ангел достал новую бутылку из ведра с зеленым льдом и наполнил свой бокал. Ни одна из этих девушек его не интересовала. Кроме Рошель. Но у Анны на нее было предпочтительное право.
Им пришлось покинуть это заведение, чтобы вернуться домой к ужину. Невозможно гулять целую ночь, если на следующий день — на работу. В машине Рошель села впереди, рядом с Анной, Ангел — на заднее сиденье. Анна вел себя весьма прилично. Он не обнимал Рошель за талию, не придвигался к ней и не сжимал ее руку. Ангел поступил бы наоборот, если бы познакомился с Рошель первым. Однако Анна все же зарабатывал больше него, и все это он заслужил. Когда музыку не слышишь, движения не в такт — не столь уж вопиющий недостаток. На это можно не обращать внимания. Временами Анна говорил какую-то глупость, и Рошель смеялась, а ее прекрасные волосы струились над воротником светло-зеленого костюма...
Анна что-то сказал Ангелу, но Ангел не ответил, потому что был погружен в свои мысли. Тогда Анна обернулся и неловко крутанул руль. Как ни печально, но машина, выскочив правым колесом на тротуар, ударила в бедро человека, проходившего мимо. Пешеход с грохотом повалился на тротуар, схватившись за бедро. Тело его содрогалось в конвульсиях. Ангел открыл дверцу и бросился ему на помощь. Смертельно обеспокоенный, он склонился над раненым. Тот корчился от смеха, иногда прерывая его громким стоном, а затем вновь начинал хохотать и кататься по земле.
— Вам очень больно? — спросил Ангел.