— Говно чертово! — выругался он.
К счастью, пальцы во рту помешали внятности его речи. Загипнотизированный зрелищем Крюк сделал попытку проследить за движением пропеллера, однако в результате центробежной силы зрачки его глаз бегали по окружности, и он видел лишь внутреннюю поверхность век, таким образом, ему пришлось отказаться от этой затеи. Тяжелый стол, к которому был привинчен маленький алюминиевый картер, вибрировал, сотрясая при этом всю комнату.
— Работает!..— заорал Крюк.
Он отскочил от стола, обеими руками вцепился в Жуйманжета, и они пустились в пляс, а синий дым продолжал заполнять комнаты. Пронзительный телефонный звонок, напоминающий свист медузы, застиг их во время исполнения опасного для жизни па. Жуйманжет шлепнулся спиной на пол, а Крюк угодил головой в зеленый вазон с большой академической пальмой.
Первым поднялся Жуйманжет и бросился снимать трубку. Крюк делал отчаянные попытки вытащить голову из вазона, но поскольку он принял ствол пальмы за собственную шею и изо всех сил тянул за него, то он поднялся вместе с вазоном на голове. Свою ошибку он осознал лишь тогда, когда земля высыпалась ему за шиворот.
Вернулся разозленный Жуйманжет. Он крикнул Крюку, чтобы тот остановил производивший адский грохот мотор. Крюк подошел к столу, перекрыл подачу топлива, и двигатель замолчал, втянув в себя воздух, при этом он издал звук, похожий на сухой, злобный поцелуй.
— Я ухожу,— сказал Жуйманжет.— Меня вызывают к больному.
— К кому-то из ваших постоянных пациентов?
— Нет, но все равно надо идти.
— Жаль! — сказал Крюк.
— Можете остаться и запускать мотор,— сказал Жуйманжет.
— О, замечательно! Можете уходить! — сказал Крюк.
— Какой же вы хитрый! — сказал Жуйманжет.— Все остальное вас ничуть не волнует!
— Совершенно не волнует!
Крюк склонился над блестящим цилиндром, слегка ослабил кран подачи горючего и перешел на другое место, чтобы запустить мотор. Тот завелся в момент, когда Жуйманжет выходил из комнаты. Крюк изменил регулировку давления, и мотор, яростно рыча, оторвал от пола стол, который разбился о стену. На грохот вернулся Жуйманжет. Увидев случившееся, он упал на колени и перекрестился. К этому времени Крюк уже молился.
Служанка Корнелия Онта ввела профессора Жуйманжета в комнату больного. Тот, чтобы убить время, вязал по образцу Поля Клоделя, который он нашел в одном из объединенных номеров "Католической мысли" и "Паломника".
— Привет! — сказал Жуйманжет.— Вы оторвали меня от дел.
— Вот как? — сказал Корнелий.— Сожалею.
— Вижу. Что с вами?
— У меня раздроблено в пяти местах бедро.
— Кто вас лечил?
— Перрилджон. Теперь у меня все в порядке.
— Тогда зачем же вы меня вызывали?
— У меня есть для вас одно предложение.
— Идите вы...— сказал Жуйманжет.
— Хорошо, я пошел.
Он поднялся, но едва коснулся больной ногой пола, бедро опять сломалось. Он потерял сознание. Жуйманжет схватил телефон и потребовал, чтобы прислали карету скорой помощи для перевозки больного в его клинику.
— Колите ему эвипан каждое утро,— сказал Жуйманжет.— Я не желаю, чтобы он просыпался, когда я делаю обход. Все время он достает меня своими...
Он осекся. На него внимательно смотрел интерн.
— В конце концов, вас это не касается,— сказал Жуйманжет.— Как его нога?
— Мы укрепили ее болтами. Самого большого размера. У него небывалый перелом.
— Вам известно, кто такой Килала? — спросил Жуйманжет.
— М-м-м...— произнес интерн.
— Если нет, то ничего не говорите! Это — финский инженер, который изобрел паровозную трубу.
— А-а...— сказал интерн.
— Которую позже усовершенствовал Шаплон. Впрочем, это тоже вас не касается.
От изголовья Корнелия его взгляд перешел на соседнюю кровать. Уборщица, воспользовавшись тем, что она никем не занята, положила туда стул, чтобы произвести уборку.
— А что с этим стулом? — пошутил Жуйманжет.
— Не иначе, как у него жар,— ответил интерн.
— Вы что, издеваетесь надо мной? — спросил Жуйманжет.— Поставьте ему градусник, сейчас увидим!
Скрестив руки на груди, он стал ждать. Интерн вышел из палаты и вернулся с дрелью и градусником. Он перевернул стул ножками кверху и принялся сверлить под сиденьем отверстие, сдувая при этом мелкие стружки.
— Поторопитесь! — сказал Жуйманжет.— Меня ждут.
— К обеду? — спросил интерн.