— Как по-вашему, почему эта дорога называется Национальной погрузочной?
Он запнулся, произнося название дороги, опасаясь, что кондуктор опять рассердится. Тот с грустью уставился в свои туфли, руки вытянулись по швам.
— Так вы не знаете? — переспросил Амадис.
— Мой ответ вам не понравится,— пробормотал кондуктор.
— Пусть вас это не волнует! — ободряюще произнес Амадис.
— Так вот: я ничего об этом не знаю! Более того, ни один человек не знает, куда можно погрузиться, если окажешься на этой дороге!
— А куда она ведет?
— Вот взгляните! — ответил кондуктор.
Амадис посмотрел на приближавшийся столб с эмалированной табличкой. На ней четко белыми буквами было выведено: "Эксопотамия", а еще — стрелка и цифры, указывающие на расстояние.
— Так вот куда мы едем? Значит, туда можно добраться по суше?
— Конечно! — убедительно произнес кондуктор.— Достаточно сделать приличный круг и при этом не быть трусом.
— Почему?
— Потому что потом нас хорошенько взгреют. Ведь не вы же платите за горючее, так ведь?
— А как по-вашему, скоро мы туда приедем?
— О, думаю, к утру доберемся,— заверил его кондуктор.
Около пяти часов утра Амадис Дуду проснулся и правильно сделал: это позволило ему определить, что он занял совершенно неудобную позу, что вызвало ужасную боль в спине. Во рту он ощутил какой-то привкус, как это бывает, когда не почистишь зубы. Амадис поднялся, сделал несколько движений, чтобы размяться, и занялся утренним туалетом, стараясь не попасть в поле зрения кондуктора. Тот, лежа между двумя сиденьями, вертел ручку музыкальной шкатулки и о чем-то мечтал. Трение о поверхность стало причиной того, что протекторы колес издавали звуки, похожие на те, что исходят от нюренбергских музыкальных волчков. Мотор равномерно урчал, пребывая в уверенности, что в нужное время получит свою тарелку рыбы. Чтобы чем-то себя занять, Амадис Дуду стал прыгать в длину; после очередного прыжка он приземлился кондуктору прямо на живот, тот взвился так, что головой достал до крыши автобуса, а затем, словно сноп, повалился вниз и оседлал подлокотник, при этом одна его нога задержалась на сиденье, а вторая свисала в проход. В этот момент он заметил новую табличку, на которой было написано "Эксопотамия" и цифра "2". Бросившись к звонку, он нажал один раз, но держал кнопку довольно долго; автобус затормозил. Кондуктор поднялся и с небрежным видом занял свое привычное место, то есть сзади и слева, у шнура, однако боль в животе не позволяла ему принять до конца величественную позу. Амадис с легкостью пробежал по проходу и спрыгнул с подножки. Здесь он столкнулся с водителем, который вылез из кабины, чтобы выяснить, что происходит. Тот посмотрел на Амадиса.
— Наконец хоть кто-то решился позвонить! Сколько же времени для этого потребовалось!
— Да уж,— сказал Амадис.— Проехали мы немало!
— Черт побери! — не унимался водитель.— Каждый раз, когда я за рулем 975-го маршрута, никто никогда не звонит, и я всегда еду, ни разу не остановившись. По-вашему, это — работа?
За спиной водителя Амадису подмаргивал кондуктор и хлопал себя по лбу, давая знать, что продолжать разговор бесполезно.
— Может быть, пассажиры забывают об этом? — сказал Амадис, заметив, что водитель ждет его ответа.
Водитель проворчал:
— Как видите, нет. Вы же позвонили! Вся беда...
Он склонился к уху Амадиса. Кондуктор почувствовал себя лишним и с напускным пренебрежением отошел в сторону.
— ...в этом кондукторе,— пояснил шофер.
— Неужели? — удивился Амадис.
— Он не любит пассажиров. Делает все, чтобы мы ехали пустыми, и при этом никогда не звонит. Я-то уж знаю!
— Верно,— заметил Амадис.
— Понимаете ли, он — сумасшедший,— сообщил водитель.
— Пожалуй...— пробормотал Амадис.— Мне он тоже показался странным.
— В Компании они все ненормальные!
— Меня это ничуть не удивляет!
— Но только я выше их! — сказал водитель.— В стране слепцов и одноглазый — король! У вас есть нож?
— Перочинный.
— Одолжите!
Амадис протянул ему нож. Водитель, открыв большое лезвие, с силой всадил его себе в глаз. Затем повернул лезвие. Ему было очень больно, и он громко кричал. Амадис испугался и бросился наутек, прижав локти к туловищу и как можно выше поднимая колени: не стоило в этот момент пренебрегать возможностью заняться зарядкой. Отбежав за деревья, он оглянулся. Водитель сложил нож и сунул его себе в карман. С места, где стоял Амадис, было видно, что кровь перестала течь. Все было сделано очень аккуратно, и на глазу уже красовалась черная повязка. По автобусу взад-вперед расхаживал кондуктор, и Амадису было видно, как он посматривал на часы. Водитель сел на свое место. Кондуктор, выждав несколько секунд, опять посмотрел на часы и несколько раз подряд дернул за шнур; его напарник понял, что автобус полон, и тяжелая машина отъехала под рев мотора; Амадис увидел искры, рев мотора стал затихать и вскоре вовсе умолк; к этому времени автобуса уже не было видно, а он добрался до Эксопотамии, не истратив на дорогу ни единого билета.