Аббат потрогал.
— Ну и ну! — воскликнул он. — Я вижу, она на вас просто-таки обрушилась…
— Слава Богу! — сказал Клод Леон. — Я хотел бы исповедаться. Я хочу предстать перед Создателем с чистой душой.
— …После стирки в «Персиле» забудьте о мыле! — проговорили они хором, как и подобает по католическому обряду, после чего осенили себя крестом самым что ни на есть обычным образом.
— Но ведь ни о каком расповешивании речь еще не шла! — сказал аббат.
— Я убил человека, — напомнил Клод. — К тому же он был велосипедистом.
— Вы еще не знаете… — сказал аббат. — Я говорил с вашим адвокатом. Велосипедист оказался конформистом!
— Тем не менее я его убил, — возразил Клод.
— Но Сакнюссем согласился дать показания в вашу пользу!
— Мне в этой жизни уже ничего не надо.
— Сын мой! Вы не можете не учитывать того, что велосипедист этот был врагом нашей святой матери Церкви, рогатой и пузатой…
— Но когда я его убивал, на меня Благодать еще не снизошла… — сказал Клод.
— Пустяки! — успокоил его аббат. — Мы вас все равно отсюда вытащим.
— Зачем? — спросил Клод. — Я хочу стать отшельником. А для этого лучше тюрьмы места нет.
— Хотите быть отшельником? Прекрасно! — воскликнул аббат. — Завтра же вы выйдете отсюда. Епископ накоротке с директором тюрьмы.
— А где еще я могу быть отшельником? — сказал Клод. — Мне здесь так хорошо!
— Да вы не переживайте, — успокоил его аббат. — Мы вам что-нибудь еще более мерзкое подыщем.
— Тогда другое дело. Пошли!
— Не торопитесь, безбожник! — сказал аббат. — Надо соблюсти кое-какие формальности. Завтра я заеду за вами на катафалке.
— А куда мы поедем? — вконец разволновался Клод.
— В Экзопотамии освободилась ставка отшельника, — сказал аббат. — Туда мы вас и направим. Там вам будет очень плохо.
— Замечательно, — сказал Клод. — Я буду молиться за вас.
— Аминь! — сказал аббат.
— Шпиг, хана и пелена!.. — закончили они хором опять же в соответствии с католическим обрядом, что, как известно, освобождает от необходимости осенять себя крестом.
Священник погладил Клода по щеке и как следует ущипнул его за нос, после чего вышел из камеры. Надзиратель закрыл за ним дверь.
Стоя перед маленьким тюремным окошком, Клод преклонил колени и начал молиться, устремившись всем своим астральным сердцем ввысь.
В
Вы придаете слишком большое значение отрицательным сторонам смешанных браков.
Анжель ждал Анна и Бирюзу. Сидя на стертой каменной балюстраде, он наблюдал за тем, как в сквере проходила ежегодная стрижка голубей. Это было очаровательное зрелище. Люди в белых халатах и в красных сафьяновых передниках, на которых был выдавлен герб города, орудовали машинками для стрижки перьев (это была специальная модель) и составом для обезжиривания оперения водоплавающих голубей, которых в этом районе относительно общего числа было довольно много.
Анжель ждал того момента, когда пушок, растущий у самого тельца, начинал разлетаться в разные стороны и тут же всасывался цилиндрическими хромированными пылесосами, которые подручные возили за собой на тележках с резиновыми колесиками. Пушок этот шел прямиком в перину Председателя Совета Советчиков. Он чем-то напоминал морскую пену в ветреный день, когда та скапливается на песке большими дрожащими кучами, а если наступить ногой, то проскальзывает между пальцами; она такая нежная на ощупь, а по мере высыхания, поверхность ее затвердевает и становится бархатистой. Анн и Бирюза все не шли и не шли.
Наверняка Анн опять что-нибудь выкинул. Он всю жизнь будет опаздывать и никогда не отдаст машину на технический осмотр. Бирюза, скорее всего, просто сидит и ждет, когда он за ней заедет. Анжель знал Анна уже пять лет, а с Бирюзой познакомился недавно. С Анном он кончал один институт, но он, Анжель, учился хуже, поскольку был лентяем. Анн занимал должность начальника отделения в Компании изготовителей щебенки для тяжелых железных дорог. Анжель, со своей стороны, довольствовался менее прибыльным местом в токарной мастерской, где делали стеклянные трубки для ламповых стекол. Он был техническим директором предприятия, в то время как Анн работал в коммерческом отделе Компании.
Солнце металось по небу и никак не могло прийти к какому-то решению: дело в том, что Запад и Восток играли в уголки со своими двумя товарищами и в шутку решили поменяться местами, а солнце издалека никак не могло понять кто — где. Люди, конечно, от этого только выиграли. Но зубчатые колесики солнечных часов начали вращаться в обратную сторону, ломаясь один за другим со страшным треском и ужасающими стонами, однако радость, вызванная солнечным сиянием, смягчала тяжелое впечатление от этих звуков. Анжель посмотрел на часы. Анн и Бирюза опаздывали на целых полкруга. С этим уже нельзя было не считаться.