— Откуда он у вас?
— Я с одним итальянцем переписываюсь. С Альфредо Жабесом. Он мне его и прислал.
— А посмотреть можно?
Ему так этого захотелось, что грушевидные щеки его втянулись внутрь.
— Все зависит от вас, — сказал Членоед.
Он провел пальцем по своей цилиндроконической шее, чуть отогнув при этом воротничок ярко-желтой рубашки.
— Мне тут нужны кое-какие детали…
— О чем речь! — воскликнул Крюк. — Берите, что хотите, платить не надо. Можно, я к вам потом зайду?
— Заходите, — сказал Членоед.
Он набрал воздуха в легкие и ринулся в глубь магазина, распевая бравый солдатский марш. Крюк молча смотрел на него. Он не стал бы возражать, даже если бы Членоед вынес весь имевшийся у него товар.
— Потрясающе!.. — воскликнул Крюк.
Но мотор заглох. Членоед поправил регулятор и крутанул лопасти пропеллера, чтобы запустить его снова. Сделав три круга, пропеллер вдруг завертелся на полную мощность, причем профессор даже не успел отдернуть руку. Стеная и причитая, он стал подпрыгивать от боли. Тут мотор снова остановился. Тогда Крюк занял место Членоеда и в свою очередь попытался его завести. Мотор тут же заработал. Было видно, как пузырьки воздуха, подобно скользким улиткам, заползают через клапан в баллончик с горючим и как масло медленно поступает из двух мерцающих, словно светлячки, выхлопных отверстий.
Пропеллер гнал выхлопные газы прямо на Членоеда. Тот снова подошел к столу и попытался подкрутить рычажок противопоршня, чтобы отрегулировать давление. В результате он очень сильно обжег себе пальцы и начал трясти от боли рукой, после чего запихнул ее целиком себе в рот.
— Черт бы его побрал! — выругался Членоед.
К счастью, ввиду полной забитости рта разобрать то, что он говорил, было крайне затруднительно. Крюк, как зачарованный, пытался уследить за движением лопастей пропеллера, глазные яблоки вращались у него в глазницах, но центробежная сила выталкивала хрусталики к краям глаз, и он видел в результате лишь внутреннюю часть своих век, в связи с чем и решил отказаться от этого занятия. Тяжелый стол, к которому был привинчен маленький алюминиевый картер двигателя, весь дрожал, и вибрация от него передавалась всему, что находилось в комнате.
— Работает!.. — в восторге заорал Крюк.
Он подбежал к Членоеду, и они закружились, взявшись за руки, а синий дымок тем временем уносило в глубь комнаты.
Телефонный звонок застиг их врасплох во время исполнения сальто: казалось, он был настроен на бесперебойное производство пронзительных шумов, напоминающих свист медузы. Членоед был сбит им прямо в полете; он рухнул плашмя на спину, в то время как Крюк угодил головой в землю, а точнее, в зеленый горшок с большой академической пальмой.
Членоед встал на ноги первым и помчался к телефону. Крюк пытался выбраться из земли, но в конце концов встал с горшком на голове, ибо, полагая, что тянет себя за шею, тащил пальму за ствол и понял свою ошибку только тогда, когда вся земля просыпалась ему за шиворот.
Через минуту вернулся разъяренный Членоед и начал кричать на Крюка, чтобы тот выключил мотор, ибо гул стоял ужасающий. Крюк пошел к столу, завинтил запорную иглу, и мотор отключился с сухим резким чмоканьем, напоминающим злобный поцелуй.
— Мне надо идти, — сказал Членоед. — Больной ждет.
— Ваш постоянный пациент?
— Нет, но идти все равно надо.
— Как это некстати, — сказал Крюк.
— Вы-то можете остаться и повключать его тут без меня, — сказал Членоед.
— В таком случае можете идти, — согласился Крюк.
— Хитрый какой! — сказал Членоед. — Значит, все, что касается меня, вам безразлично.
— Абсолютно.
Крюк подошел к блестящему цилиндру, немного отвинтил запорную иглу и наклонился, чтобы запустить двигатель. Мотор заработал как раз в тот момент, когда Членоед выходил из комнаты. При включении Крюк изменил давление, а пропеллер с ужасным ревом оторвался вместе со столом от пола и врезался в противоположную стену. Заслышав грохот, Членоед вернулся. При виде свершившегося он упал на колени и перекрестился. Крюк уже молился, стоя в углу.
Слуга Корнелия Постыдного ввел профессора Членоеда в комнату, где находился раненый. От нечего делать последний занялся вязанием: он трудился над жаккардовым узором, предложенным Полем Клоделем в последнем номере журнала «Католическая мысль и массовый паломник».
— Привет! — сказал Членоед. — Вы нарушили все мои планы.
— Да? — удивился Корнелий. — Мне очень жаль.
— Оно и видно. Что с вами случилось?