— А никуда, — сказал Анжель. — Там у них все так ужасно скрипит…
— У них — это у кого? — спросил аббат. — Учтите, что-что, а тайны я хранить умею.
— Да я вам и так скажу, — усмехнулся Анжель. — Никакой тайны в этом нет. У Бирюзы с Анном.
— А! — воскликнул аббат. — Значит, они там…
— К тому же она не может при этом не кричать, — сказал Анжель. — Это ужасно. А я живу как раз в соседней комнате. Я просто больше не могу это выносить.
Медь подошла к Анжелю, обвила его шею руками и поцеловала.
— Пойдемте с нами, — позвала она. — Мы разыскиваем Клода Леона. Знаете, аббат Иоанчик очень забавный человек.
Желто-чернильную темноту ночи то тут, то там пронизывали тонкие пучки звездного света, падающего на Землю под самыми разными углами. Стоя в темноте, Анжель пытался разглядеть лицо девушки.
— Вы очень хорошая, — сказал он.
Аббат Иоанчик и Афанарел шли впереди.
— Нет, — возразила она. — Не такая уж я и хорошая. Хотите знать, как я выгляжу?
— Хочу.
— Возьмите зажигалку.
— У меня нет зажигалки.
— Тогда протяните руки. — Она немного отстранилась от него.
Анжель положил руки на ее прямые плечи, затем стал поднимать их вверх вдоль шеи. Его пальцы блуждали по ее щекам, нежно коснулись век ее закрытых глаз и исчезли в черных волосах.
— От вас исходит странный аромат, — сказал он.
— Да?
— Это запах пустыни.
Руки его вновь повисли вдоль тела.
— Но вы узнали только мое лицо… — запротестовала Медь.
Анжель ничего не ответил и продолжал стоять без движения. Она подошла к нему вплотную и снова обвила его шею обнаженными руками. Ее щека коснулась его щеки.
— Вы плакали, — прошептала она.
— Да, — пробормотал Анжель. Он так и стоял без движения.
— Вы плачете из-за женщины. Она того не стоит.
— Я плачу не из-за нее, — сказал Анжель. — А оттого, что знаю, какой она была и какой она станет. — Казалось, он вдруг очнулся от тяжелого сна. Он обнял Медь за талию. — Вы очень хорошая, — сказал он. — Пойдемте, догоним их.
Она высвободилась из его объятий и взяла его за руку. Спотыкаясь в темноте, они побежали по песчаной дюне. Медь смеялась.
Аббат Иоанчик только что объяснил Афанарелу, каким образом Клод Леон был отправлен в Экзопотамию.
— Понимаете, — говорил он, — такому человеку не место в тюрьме.
— Безусловно, — согласился Афанарел.
— Правда ведь? — оживился Иоанчик. — Его бы надо сразу на гильотину. Но, как говорится, у епископа всюду есть рука.
— Леону повезло.
— Но имейте в виду, это мало что меняет. Можно, конечно, считать, что отшельником быть даже забавно. Благодаря этому он сможет протянуть еще несколько лет.
— Вы о чем? — поинтересовалась Медь, которая услышала только последние слова аббата.
— О том, что через три-четыре года уединения человек обычно сходит с ума, — сказал аббат. — Потом идет и убивает первую попавшуюся девочку, с которой и познакомился-то только для того, чтоб ее изнасиловать.
— И это всегда именно так и кончается? — удивился Анжель.
— Всегда, — подтвердил Иоанчик. — Был только один случай, когда получилось иначе.
— Кто же это был? — спросил Афанарел.
— Один очень хороший человек, — сказал Иоанчик. — Святой, можно сказать. Это очень длинная, но в высшей степени поучительная история.
— Расскажите… — настойчиво проговорила Медь и умоляюще посмотрела на него.
— Нет, — сказал аббат. — Это невозможно. Слишком долго рассказывать. Скажу лишь о том, как все это кончилось. Шел он, значит, шел, и первая попавшаяся ему на пути девочка…
— Замолчите! — воскликнул Афанарел. — Это невыносимо!..
— Так ведь она его убила, — сказал Иоанчик. — Маньячка она была!
— О… — вздохнула Медь. — Это ужасно. Бедный мальчик! Как его звали?
— Иоанчик, — сказал аббат. — Ах! Простите! Я отвлекся. Его звали Леверье!
— Поразительно! — воскликнул Анжель. — Я тоже знал одного Леверье, но он кончил совсем не так.
— Значит, это не тот, — сказал Иоанчик. — Или же я солгал.
— Логично… — согласился Афанарел.
— Посмотрите, — сказала Медь. — Там какой-то огонек впереди.
— Кажется, мы у цели, — объявил Иоанчик. — Извините, но сначала я должен пойти туда один. Вы зайдете потом. Так полагается по уставу.
— Кто здесь за нами следит?.. — сказал Анжель. — Мы могли бы пойти вместе с вами.
— А если меня совесть потом замучает?.. — возразил Иоанчик. — Романишель, король дураков…
— Мантию продал и был таков!.. — хором откликнулись трое его спутников.