Выбрать главу

Действительно, кем он был для нее? Старшим лейтенантом милиции! Давно уже ушел этот год, потом всякое было: и романы, и поспешная печальная женитьба, и развод, а вот тот осенний вечер на Патриарших прудах остался в памяти. Нет, с годами ничего не проходит. Просто воспоминания становятся иными, а боль от них остается прежней.

Немилосердно взвыла сирена, вернув Орлова в настоящее. Это Филиппыч обходил колонну автобусов.

— Ты чего замолчал? — спросил Малюков. — Мы вот со Стрельцовым спорим, нужно ли ломать старые дома?

— Ну и что вы решили? — Вадим пересел удобнее, облокотившись на дверь.

— Я, Вадим Николаевич, — насмешливо сказал Алеша Стрельцов, — не понимаю Олега Леонидовича. Он говорит, что все эти хибары сохранять надо.

— Говорю, — победно провозгласил Малюков, — и готов доказать это.

— А я считаю, что города строят для людей. Раньше их устраивали все эти курятники. А теперь нам стиль ретро ни к чему, нам новое нужно. Светлые дома, широкие улицы, огромные витрины, чтобы в них много света было. Это и в градостроительстве, и в кино, и в литературе, и в музыке.

— Превосходно, — Малюков повернулся на переднем сиденье, — превосходно. Почему же сейчас, как никогда, во всем моден стиль ретро?

— Это для вас сделано некоторое послабление, — сказал Стрельцов.

— Я раньше на Башиловке жил, — сказал мрачно Филиппыч, — так у меня под окнами летом турецкий табак цвел, а за домом огородик был. Понял?

— Не понял. — В голосе Стрельцова послышалась готовность схватки.

— И не поймешь. Меня сейчас в башню рядом с Селезневкой переселили, так я, кроме камня, ничего не вижу. Тьфу. — Филиппыч плюнул в открытое окно.

— Вадим Николаевич? — вопросительно посмотрел на начальника Алеша.

— Меня по делу не берите. Я за ретро. Ретро, Алеша, — наша молодость. Даже убогая молодость всегда лучше, чем самая шикарная и комфортабельная старость.

Алеша озадаченно замолчал.

«Волга» вырвалась из города на простор Горьковского шоссе. Впереди, метрах в пятистах, шла сине-желтая машина ГАИ. Внезапно она резко свернула с дороги в кусты. Из «жигулей» вылез инспектор с похожим на пистолет измерителем скорости. Он огляделся и замаскировался в кустах.

— Партизан, — зло бросил Филиппыч.

— На охоту вышли, — возмутился Алеша Стрельцов, — когда этому положат конец, Вадим Николаевич?

Орлов промолчал. Он уже не раз говорил об этом на разных уровнях, но инспектора ГАИ по-прежнему «охотились» за частниками. Видимо, кто-то по сей день неправильно понимает обязанности Госавтоинспекции. Наказание — крайняя мера. Главное — помощь водителю.

Филиппыч злорадно выжал педаль газа, стрелка ушла за отметку «100». Из «жигулей» выскочил второй инспектор, размахивая жезлом. Филиппыч гордо пронесся мимо них, крякнув спецсигналом.

— Ничего, — засмеялся он, — они на обед еще заработают.

Оперативная «Волга», обгоняя грузовики и рейсовые автобусы, неслась по шоссе. Все молчали. Разговор в машине не клеился. Каждый думал о своем. В Балашихе машина сделала правый поворот и мимо стадиона вышла на дорогу, ведущую к Салтыковке.

— Где участковый? — спросил Орлов Алешу Стрельцова.

— Мы договорились, что он будет нас ждать у «Водопада».

— Ниагарского? — повернулся Малюков.

— Зачем? — В защиту Алеши подал голос Филиппыч. — Ниагарский — это вроде в Африке, а здесь такое кафе есть. Там, между прочим, пиво хорошее.

— Так ты же за рулем.

— А я так, вспоминаю.

— Слушай, Филиппыч, — спросил Вадим, — а с чего ты взял, что Ниагарский водопад в Африке?

— Я «Клуб путешественников» смотрю и вам советую.

— Вопрос снят, источник солидный, — усмехнулся Орлов.

А машина шла через лес. Солнце еще не успело высушить росу, и в открытые окна врывался запах влажной хвои.

Вадим смотрел на лес, на нарядные дачи, спрятавшиеся в зеленой глубине, и вспоминал вчерашний вечер. Перед глазами опять встало лицо брата Тохадзе. Шрам на щеке, перекошенные ненавистью губы, лицо матери расплылось в памяти, было нечетким, зыбким. Точно запомнились длинные сухие пальцы руки, закрывавшие лицо, и огромный бриллиант на безымянном. Такого большого Орлов не видел никогда. Рано утром он написал рапорт и оставил его у дежурного по городу. Одного он не мог понять: каким образом они узнали его адрес. И все же какое-то чувство неосознанной тревоги полнилось в нем. Он не боялся угроз Тохадзе. В его долгой милицейской практике еще никогда не случалось так, чтобы преступники сводили счеты с работниками уголовного розыска. Да в общем он не особенно боялся, если бы они и попытались это сделать. Он презирал их. Всех, начиная от карманника и кончая опасными убийцами. А тех, кого презираешь, обычно не боишься. Когда-то вся Москва зачитывалась книгой Ахто Леви «Записки Серого волка». Однажды, на очередном дне рождения Аллы, один известный писатель, говоривший о книге восторженно и туманно, предрекая в литературе новое течение, повернувшись к Вадиму, сказал: