Забирая своё себе,
Умыкает с собой хорошее,
Остальное – опять тебе.
И не верим мы, и не веруем,
А земля всё одно – кругла.
Старый дом, что сгорел дотла,
Вздымет плесень и пыль в углах,
И, конечно, откроет двери нам…
А над нами – была? Не была? –
Гром-и-молний тугая мгла.
Остаёмся – и все дела! –
Мы в своём неприютном времени.
В нашем вечно прошедшем времени
Одичанья добра и зла.
Отчаянье и страсть
В её цветах.
Её дыханье на твоих губах.
Ожоги поцелуев на руках.
Звенит коса,
Срываясь второпях.
На землю осыпается пыльца.
Крапива.
Утираю пот с лица.
Опять бесчинствуют и свищут
Над нами соловьи.
Насыщен
Их вдохновенным воздыханьем
Весенний воздух.
Воз дыханья
Изматывает бронхи.
Сердце
Распахнуто.
Душе раздеться
До наготы –
Всего чуть-чуть.
Он бесконечен, этот путь –
Путь простодушного признанья
Неоспоримости любви…
Цветёт крапива.
Соловьи
Зашлись в экстазе состраданья.
Уходим в великую схиму,
Меняем себя вообще,
Впуская понтийскую зиму
В привычный порядок вещей.
И море, на грани надрыва,
В свою нас включает игру,
И плавные волны отлива
Звереют на встречном ветру.
И с рёвом уносятся в даль, как
Гривастые белые львы…
И плещется небо на гальке.
И счастливы глупые мы.
С утра весь день я
Занят ленью.
Я на рыбалке.
У реки.
Мы чинно жарим шашлыки:
Углей бранчливое шипенье,
Безрыбье, заросли куги, –
Сиюминутной чепухи
Твои счастливые мгновенья!
Молчи. Дыши. И не моги
Строптиво полоскать мозги
В плескучих омутах терпенья:
Читать беду в глазах тоски,
Стирать портянки и носки
Своих грехов, и с отвращеньем
В газетах черпать вдохновенье
И мучить по ночам стихи…
Озноб земли,
Движение Земли!
Февраль и март себя превозмогли.
Телец-апрель покачивал рогами,
Устав от холода.
Скворцы прогноз ругали.
И мы сдались.
Мы, отступясь, признали:
Не знали, не сумели, не смогли…
А вечером – черешни зацвели.
Меняю безгласье на хаос,
Созвучья – на скрежет и вой!
Отдам за скрипучую старость
Два прытких крыла за спиной.
А чтобы ни сладу, ни ладу
Не вызреть – меняю, прозрев,
Мажорную суть листопада
На всхлипы и скрипы дерев.
И белую пену прибоя
Меняю на вьюги и льды…
Левкои. Цветёт коланхое.
Песчаные реки покоя.
И время – уже никакое –
Свои заметает следы.
Безликость звёзд,
Постаныванье ветра,
Царапины и ссадины дождя.
Потеет небо, тучи громоздя,
И нет хотя бы ржавого гвоздя
Ко лбу пришпилить
Тезисы ответа
На грубые вопросы бытия.
Мы снова разминулись.
Ты и я –
Лишь замысел,
Мы лишь наброски для
Заведомо печального проекта.
А та любви случайная комета,
Что выбрала нас, в общем-то, шутя,
Коптит себе на заданных путях,
Слетая к нам
Приметой в стиле ретро,
Стеченьем звёзд,
Поскрипываньем ветра,
Счастливой бестолковщиной дождя.
Бьёт по снегу босыми ногами
Тихий дождь –
Тайный вестник весны.
Он приходит, конечно, за нами,
Чтоб вернуть
В те далёкие сны,
В те забытые синие дали,
До которых – всего долететь!..
Мы не верим.
Мы слишком устали.
И совсем не хотим молодеть.
Нас давно образумила осень.
Нас давно приручила зима.
Ничего у дождя мы не просим,
Запирая сырые дома.
И ленивые наши надежды –
Скучный груз в круговерти забот.
Но печалит нас дождь
И, как прежде,
Воспечалив, куда-то зовёт.
Он кладёт свои руки на плечи
Обомлевшим от счастья садам,
И готовит,
Готовит нам встречу,
О которой не ведает сам…
Ещё холод стоит у порога,
Ещё снегом овраги полны.
Но бредёт по раскисшим дорогам
Старый дождь,
Старый вестник весны.
Вначале было слово.
Безусловно.
Любовь нетерпелива, суесловна.
Она всегда и счастье, и беда.
Мотор чихнёт, взревёт – и от винта!
И взлёт, и лёт, и небо, и – готово:
Без парашюта вниз… и всё так ново!..
Вначале, безусловно, было слово.
Всё остальное – позже. Иногда.
Нерасторопный и неспорый,
Но вот он выпал, первый снег…
И ты, с души сорвав запоры,
Через овраги и заборы,
Опережая рык и брех,
Летишь в охотничьем азарте,
Забыв, что это – первый снег!
Чтобы в апреле или марте,
Когда заплаканы луга,
Искать вчерашние снега,
Уже не помня
О фальстарте.
Наверно, где-то буря пронеслась
По краю неба.
Это ощущенье –
Как бормотанье, как ночное чтенье
Псалмов,
Как утешение и страсть.
И снова за окном столпотворенье
Докучливых дождей.
И возвращенья
Высоких бурь
Мы ждём и жаждем,
Не
Осознавая тайного значенья
Дождливой тишины в ночном окне.
Что спорить о вкусах,
Не сделав надкуса?
О вкусах не спорят –
Молчат и вкушают.
И верят, и лгут, и любить обещают.